Шпион среди друзей. Великое предательство Кима Филби - стр. 55

Несмотря на подозрения Модржинской, обращение советских кукловодов с Филби внешне не изменилось. Горскому приказали вести дела с британскими шпионами «таким образом, чтобы поддерживать в них убеждение, будто мы им безоговорочно доверяем». И вот сложилась поистине странная ситуация: Филби сообщал Москве правду, ему не верили, но позволяли думать, что верят; он обманывал британцев, чтобы помочь советской разведке, подозревавшей и в свою очередь обманывавшей его. Доверие Москвы к Филби переживало взлеты и падения; порой его считали подозреваемым, иногда ему все-таки верили, а временами – и то и другое одновременно.

Великобритания и СССР были союзниками с того момента, когда Гитлер напал на Советский Союз летом 1941 года. Филби мог утверждать, что, передавая информацию Москве, всего лишь помогает союзнику и поддерживает «борьбу единого фронта против фашизма». Его коллеги в МИ-6 и УСС вряд ли бы с ним согласились. Лондон и Москва уже начали обмениваться весьма ценной информацией, но в крайне ограниченном формате, поскольку обе стороны продолжали относиться друг к другу с глубоким подозрением. А Филби отсылал в Москву такие секреты, передача которых Сталину не могла присниться его боссам из МИ-6 даже в страшном сне: отвлекающие маневры, подлинные имена агентов и руководителей операций, а также подробное (и выдающее всех с потрохами) описание всей структуры секретной службы. Кроме того, существовала опасная вероятность – так и не подтвержденная, но и не опровергнутая, – что в советскую разведку проникли немецкие шпионы и информация, добытая «кембриджской пятеркой», отправлялась обратно в Берлин. Если возможность такого развития событий и приходила в голову Филби, она его, по-видимому, не волновала. Он был предан Москве, а как Москва поступала с предоставляемой информацией, его уже не касалось. Он понимал, что совершает государственную измену, шпионя на иностранное государство, и знал о грозивших ему последствиях. Если бы его поймали, то почти наверняка судили бы по закону 1940 года «О государственной измене», что означало бы смертную казнь.

Смерть тоже входила в условия игры. Филби принял ликвидацию своих горячо любимых советских кураторов с молчаливым непротивлением истинно верующего. Более дюжины шпионов, перехваченных благодаря расшифровкам из Блетчли-парка, окончили свою жизнь на виселице или перед расстрельной командой. Британская разведка вовсе не была выше того, чтобы «шлепнуть» вражеского шпиона, если воспользоваться жизнерадостным эвфемизмом, популярным в МИ-6. Впоследствии Филби утверждал, что «и его скромный вклад помог выиграть войну», поскольку на его счету большое количество немецких жизней. Хотя и вел свои сражения из-за стола, но считал себя бойцом, рискующим не меньше, чем на фронте. Но по мере того, как война приближалась к кульминационной точке, шпионская карьера Филби входила в новую и куда более кровавую фазу, во время которой он помогал уничтожать уже не нацистских шпионов, а обычных мужчин и женщин, чьим единственным преступлением было несогласие с избранной им политической доктриной. Вскоре Филби начал убивать во имя коммунизма, а Николас Эллиотт, сам того не ведая, помогал ему в этом.