Шпион среди друзей. Великое предательство Кима Филби - стр. 29

Филби вступил в Социалистическое общество Кембриджского университета. Он вел агитацию за лейбористскую партию. Но не было никакого «внезапного преображения», никакого революционного озарения, когда религия коммунизма подчинила себе его душу. Напротив, взгляды студента Филби медленно дрейфовали влево, и этот процесс ускорился, когда в 1933 году Ким посетил Берлин и, подобно Эллиотту, собственными глазами увидел бесчеловечность нацизма во время антисемитской демонстрации. В отличие от многих своих друзей Филби так и не вступил в коммунистическую партию. Его взгляды были радикальными, но простыми: богатые слишком долго эксплуатировали бедных; единственный бастион, способный защитить от фашизма, – советский коммунизм, «внутренняя крепость мирового движения»; капитализм обречен и уже разрушается; британский истеблишмент отравлен пронацистскими настроениями. «Я окончил университет, – писал Филби, – с твердым убеждением, что должен посвятить свою жизнь коммунизму». Впрочем, придерживался он своих убеждений так ненавязчиво, что это оставалось почти незаметным для окружающих. Четырнадцать фунтов, которыми он был вознагражден за получение диплома, ушли на приобретение собрания сочинений Карла Маркса. Однако у нас нет точных сведений о том, насколько глубоко он их изучал, да и читал ли вообще. Хотя политике предстояло занять главенствующее место в его жизни, он не испытывал большого интереса к политическим теориям. Как впоследствии замечал Эллиотт: «…с трудом представляю его в роли преподавателя диалектического материализма».

Прежде чем покинуть Кембридж, Филби разыскал своего научного руководителя, экономиста марксистского толка Мориса Добба, и спросил у него, как лучше всего «посвятить свою жизнь делу коммунизма». Как мы видим, марксизм настолько глубоко проник в Кембридж, что Филби чувствовал себя в полной безопасности, задавая этот вопрос, а Добб не испытывал никаких опасений, отвечая на него. Добб отправил его к Луи Жибарти, парижскому агенту Коминтерна, а тот в свою очередь организовал Филби встречу с австрийским коммунистическим подпольем. Это не составило особого труда: у крайне левых существовала собственная сеть «старых друзей».

Осенью 1933 года Филби отправился в Вену, якобы намереваясь подтянуть свой немецкий, прежде чем подавать заявку на устройство в Форин-офис, а на самом деле желая стать свидетелем, а по возможности и участником борьбы между левыми и правыми, разгоравшейся на тот момент в австрийской столице. Энгельберт Дольфус, австрийский диктатор крайне правых взглядов, уже приостановил действие конституции и наложил запрет на стачки и демонстрации, стремясь подавить социалистическое движение. Полномасштабный конфликт был неизбежен, и ситуация, как охарактеризовал ее Филби, достигла «переломного момента». Филби приехал по адресу, который ему дал Жибарти, и представился жильцам дома – Израилю и Гизелле Кольман, а также их дочери Алисе, в которую сразу же влюбился. Двадцатитрехлетняя Алиса – домашнее прозвище Литци – была темноволосой жизнерадостной еврейкой, прямолинейной до резкости и только что разведенной (она вышла замуж в восемнадцать). Когда Филби встретился с Литци, он все еще был девственником – в физическом и политическом плане; Литци быстро помогла ему восполнить эти пробелы. «Маленькая, но невероятно мощная секс-бомба» (по свидетельству одного современника), она была всецело предана делу революции.