Шпион, пришедший с холода. Война в Зазеркалье (сборник) - стр. 81

– Мне следовало догадаться, – произнес наконец Лимас, и в его голосе отчетливо звучали нотки обиженного и одновременно очень обозленного человека. – Я должен был знать, что у вас, Фидлер, никогда не хватит смелости самому проделать всю грязную работу. Как типично для вашей гнилой недоношенной полустраны и для вашей жалкой спецслужбы! Вам приходится просить старшего брата играть за вас роль сутенера. Хотя вас вообще нельзя считать страной, вас не существует. А вместо правительства у вас низкопробная диктатура политических неврастеников. – Потом он ткнул указательным пальцем в сторону Фидлера и заорал: – И таких, как ты, я хорошо знаю, гнусный садист. Это вполне в твоем характере. Всю войну отсиживался в Канаде, ведь так? В тихом уютном местечке. Держу пари, ты прятал свою маленькую безмозглую головку в подол своей мамочки всякий раз, когда над вами пролетал самолет. И кто ты теперь? Карлик, пресмыкающийся перед Мундтом, пока двадцать две русские дивизии стоят у порога твоего дома. Что ж, мне будет жаль тебя, Фидлер, потому что однажды ты проснешься и увидишь, как они уходят. Вот тогда пробьет твой смертный час, и ни мамочка, ни старший брат не спасут тебя от заслуженной кары.

Фидлер выслушал его совершенно равнодушно и сказал:

– Воспринимайте это как визит к зубному врачу, Лимас. Чем скорее все закончится, тем раньше вернетесь домой. А теперь поешьте и ложитесь спать.

– Вы прекрасно знаете, что я не смогу вернуться, – сказал Лимас. – Вы об этом позаботились. Вы выдали меня в Англии со всеми потрохами. Вам пришлось пойти на это – вам обоим. Потому что вы прекрасно понимали, мать вашу, что я никогда не соглашусь поехать сюда без крайней необходимости.

Фидлер разглядывал свои тонкие, но сильные пальцы.

– Едва ли сейчас подходящее время для того, чтобы философствовать, – сказал он, – но на вашем месте жаловаться абсолютно не на что, если хотите знать мое мнение. Вся наша работа – и моя, и ваша – строится на том теоретическом посыле, что общее дело важнее судьбы индивидуума. Вот почему коммунист рассматривает секретные службы своей страны как оружие, вложенное в его руку, и по той же причине ваша разведка прячется под завесой pudeur anglaise[16]. Эксплуатация людей может быть оправдана только коллективной необходимостью, не так ли? Вот почему меня может только забавлять ваше безграничное негодование. Мы ведь здесь не для того, чтобы обсуждать этические правила жизни в английской провинции. В конце концов, – добавил он язвительно, – ваше собственное поведение было далеко не безупречным, если взглянуть с точки зрения строгого моралиста.