Шпион, пришедший с холода. Война в Зазеркалье (сборник) - стр. 24

– Ты уйдешь, когда сам этого захочешь. Я не стану искать тебя, Алек.

Его карие глаза несколько секунд пристально смотрели на нее.

– Хорошо, я предупрежу тебя заранее, – ответил он.

Ее квартира состояла всего из одной комнаты – гостиной, одновременно служившей спальней, – и кухни. В комнате стояли два кресла, диван-кровать и книжный шкаф, набитый дешевыми изданиями классики в мягких обложках, которую она никогда не читала.

После ужина Лиз обычно пыталась поговорить с ним, а он лежал на диване и курил. Она никогда не понимала, слышит ли он ее вообще, и не обращала на это особого внимания. Порой она опускалась на колени рядом с диваном, прижимала его руку к своей щеке, не переставая говорить.

Но однажды вечером Лиз очень серьезно спросила:

– Во что ты веришь, Алек? Пожалуйста, не смейся надо мной. Ответь.

Она ждала, и через какое-то время он ответил:

– Я верю, что автобус одиннадцатого маршрута доставит меня в Хаммерсмит. Но не верю, что за его рулем будет сидеть Санта-Клаус.

Даже такой ответ она попыталась обдумать, а потом спросила еще раз:

– Во что ты веришь?

Лимас пожал плечами.

– Но ты же должен во что-то верить, – упорствовала она. – Хотя бы в Бога. Я ведь знаю, что в тебе есть вера, Алек. Порой я смотрю на тебя, и ты выглядишь так, словно на тебе лежит какая-то особая миссия, как на жреце божества. Не надо усмехаться, Алек. Ведь это правда.

Он помотал головой.

– Прости, Лиз, но ты все вывернула наизнанку. Я не люблю американцев и частные школы. Я не люблю военных парадов и людей, которые платят большие деньги солдатам. – И уже без тени улыбки он добавил: – И очень не люблю разговоров по душам.

– Но тогда, Алек, с таким же успехом ты мог бы утверждать…

– Мне следовало добавить, – перебил Лимас, – что больше всего я не люблю тех, кто указывает мне, о чем мне следует думать.

Она понимала: он уже начинает закипать, но остановиться была не в силах.

– Это потому, что ты не хочешь ни о чем думать, не осмеливаешься задуматься о серьезных вещах! В твоем сознании разлит яд, оно полно ненависти. Ты – фанатик, Алек. Я только пока не поняла, что служит предметом твоего фанатизма. Ты относишься к числу тех редких фанатиков, которые не стремятся никого обратить в свою веру, и это самое опасное, что я ощущаю в тебе. Ты похож… Ты словно дал клятву отомстить кому-то.

Карие глаза пристально смотрели на нее. Когда он заговорил, ее привел в ужас его зловещий тон.

– На твоем месте, – произнес он предельно грубо, – я бы не совал нос в чужие дела.

Но затем он лукаво улыбнулся, как не улыбался никогда прежде, и Лиз поняла: он пытается спасти ситуацию, пустив в ход свое обаяние.