Шпион - стр. 32

– Илья Иосифович, доброго здоровья! Скажу вам честно и откровенно, это просто гениально. Ге-ни-аль-но! Ваша работа – украшение науки!

Рунге растерялся; последний свой труд он опубликовал в конце 1982 года. С тех пор так и не сподобился.

– О чем вы? – заинтересованно прокряхтел он. – Какая работа?..

– Как же, Илья Иосифович? – поднял брови Кантарович. – Ваш труд по охлаждению ракетных двигателей!

Рунге закряхтел и пожевал воздух. Новый зубной протез никак не хотел вставать на место и все еще притирался к челюстям. Он чмокнул.

– Да-да. Как же, как же. Помню. Ах, если бы не смерть вождя… – он мечтательно закатил глаза.

– Вождя?

Ректор вздохнул, оглядел кабинет и обнаружил стакан чая.

– Да-да… – он потянулся и сладко хлебнул чайку.

– А какого вождя вы имеете в виду? – попытался поддержать беседу Кантарович.

Рунге досадливо покачал головой.

– Эх, молодой человек, я уже пережил всех до единого вождей! Владимира Ильича, Льва Давидовича, Иосифа Виссарионовича, Лаврентия Павловича, Георгия Максимилиановича, Никиту Сергеевича и, конечно же, Леонида Ильича. А после него вождей-то и не было. Так, не пойми что…

Академик опасливо оглянулся.

– Ну, разве что Юрий Владимирович что-то попытался…

На самом деле Рунге считал, что это была попытка с негодными средствами. Вместо крайне важной уже тогда либерализации, науке и ему лично засекретили большинство тем и проектов. До сей поры разгребать приходится. Но говорить все, что он думает, вслух было необязательно.

– Но и Андропов со своей манией дисциплины палку перегнул… – сказал он главное, – явно перегнул…

Алек закивал головой.

– Совершенно вы правы, Илья Иосифович! Но ведь и сейчас – полное безобразие. Вот был я сегодня у Черкасова.

При одном упоминании имени зама по режиму старик насупился и стал машинально причмокивать неудобным протезом. Борис Васильевич, фактически навязанный ему министерством и Лубянкой, регулярно пытался вмешаться в научную деятельность института. Это раздражало.

– Что там еще? – поморщился он. – Бойцы невидимого фронта продолжают классовую борьбу?

Алек закивал и принялся объяснять.

– Что-то вроде этого. У нас горит план на следующий год. Необходимо утвердить. Точнее даже – подтвердить, – тут же поправился Алек.

Рунге поджал губы. Алек Савельевич очень своевременно поправил себя. Академик хоть и был почти в маразматическом состоянии, но четко знал, что утверждать имеет право только научный совет и он, бессменный ректор Института. Любая попытка присвоения этих полномочий расценивалась им как недружественный шаг. Со всеми вытекающими…