Шпион и предатель. Самая громкая шпионская история времен холодной войны - стр. 20
Не прошло и года после приезда Гордиевского в Копенгаген, как вместе с ним начал работать сотрудник КГБ, разительно отличавшийся от остальных коллег. Михаил Петрович Любимов, обладатель зычного голоса, был жизнерадостным и чрезвычайно умным человеком. Родился он на Украине в семье чекиста. Любимов окончил МГИМО четырьмя годами раньше Гордиевского, а потом написал для КГБ диссертацию под названием «Особые черты британского национального характера и их использование в оперативной работе». В 1957 году по заданию КГБ во время Всемирного фестиваля молодежи в Москве он соблазнил молодую американку. Четырьмя годами позже его направили в Британию в должности советского пресс-атташе, и он занялся вербовкой осведомителей в профсоюзах, студенческих объединениях и в британском истеблишменте. По-английски он говорил с сочным аристократическим выговором, уснащал свою речь старомодными англицизмами (вроде «What ho!» и «Pip pip!» – «Вот так так!» и «Пока-пока!») и потому смахивал на какого-то русского Берти Вустера. Любимов пылал любовью ко всему английскому – точнее сказать, ко всему тому, что его привлекало в английской культуре: к виски, сигарам, крикету, мужским клубам, сшитым на заказ твидовым костюмам, биллиарду и сплетням. В британской разведке его прозвали Улыбчивым Майком. Британцы были врагами, а он их обожал. В 1965 году он попытался (безуспешно) завербовать британского шифровщика – а служба разведки, в свой черед, тут же попыталась завербовать его. Когда он отклонил предложение шпионить в пользу Британии, его объявили персоной нон грата и выслали обратно в Москву. Последнее обстоятельство, впрочем, нисколько не ослабило его безудержной англомании.
В конце 1966 года Любимова откомандировали в Копенгаген главой линии политической разведки (в кагэбэшной номенклатуре сокращенно – ПР).
Гордиевский немедленно проникся симпатией к Любимову. «В игре важна не победа, а участие», – зычно изрекал Любимов, потчуя младшего коллегу рассказами о своей жизни в Британии, когда они вербовали шпионов и потягивали виски Glenlivet в обшитых деревянными панелями клубных комнатах. Любимов сделал Гордиевского своим протеже и впоследствии так высказывался о нем: «Гордиевский импонировал мне ‹…› прекрасным знанием истории ‹…›, он любил Баха и Гайдна ‹…›, это внушало уважение, особенно на фоне жизни совколонии, завязшей в рыбалках, распродажах и тусклом накопительстве».
Точно так же, как Любимов влюбился в Британию, Гордиевский попал под чары Дании. Ему нравилось здесь все – люди, парки, музыка. А еще здешняя свобода, в том числе и сексуальная свобода, которую местные граждане воспринимали как нечто естественное. Датчане отличались очень открытым отношением к сексу – прогрессивным даже по тогдашним европейским меркам. Однажды Олег забрел в столичный квартал красных фонарей и, поддавшись импульсивному желанию, зашел в магазин, где продавались порнографические журналы, сексуальные игрушки и прочая эротическая атрибутика. Там он купил три гомосексуальных порножурнала и принес домой, чтобы показать Елене. «Мне было просто интересно. Я понятия не имел, чем вообще занимаются гомосексуалисты». Он положил эти журналы на каминную полку – как бы демонстрируя свободу, немыслимую в Советской России.