Шоумен. Ментовские оборотни - стр. 25
– Тут только одна проблема, – сказал я. – Понимаешь, мы Клаве обещали присутствие настоящего Киркорова. Она только ради этого своего Мишку и подставила. Чтобы потом при случае рассказывать о том, что у неё на свадьбе сам Киркоров был. Так что тебе теперь придётся с нею объясняться.
– Ой! – сказал насторожившийся Илья. – Что угодно, Женька, только не это! А ну как осерчает? Мы с ней в разных весовых категориях всё-таки. Ты ведь можешь запросто администратора лишиться, Колодин. Тебе меня не жалко?
* * *
Кого мне было жалко, так это Светлану. Съёмки наши закончились, я отдавал последние распоряжения, прежде чем отбыть восвояси, и тут краем глаза увидел Светлану. Не человек, а тень. И лицо такое серое, будто пеплом обсыпано. Я нагнал её уже возле машины.
– Привет! – сказал я жизнерадостно. – Как тебе сегодняшняя съёмка?
Она посмотрела на меня затравленным взглядом. Значит, делать вид, что всё нормально, не получится.
– Ты всё из-за письма того дурацкого? – сказал я понимающе.
Светка кивнула в ответ.
– Чья-то неумная шутка, – сказал я. – Выбрось из головы.
– Шутка не неумная, а злая, – поправила меня Светлана. – И вообще на шутку это не очень-то похоже.
– Брось! – удивился я её словам. – Покойники не воскресают. И писем не пишут.
– Я не о том. Если мне там было хорошо и всё нравилось, а теперь разонравилось и я боюсь – это ведь уже не шутка. Правильно?
– Но чего же там бояться? – попытался я её приободрить.
Не получилось.
– Жень! Ты никогда не задумывался о том, что взрослые и дети могут видеть вроде бы одно и то же, но воспринимают это «одно и то же» по-разному? Вот я была взрослым человеком, когда покупала тот дом. Мне всё там нравилось. И уединённость эта – потому что взрослому человеку требуется такое приватное пространство, где можно остаться одному. И лес этот сказочный – потому что красиво. И далеко от Москвы – потому что где ты в ближнем Подмосковье так задёшево купишь два гектара леса. А теперь вдруг я из взрослого человека превратилась в ребёнка. Я боюсь этого леса, я боюсь этой глухомани, где в случае чего не докричишься – не услышат. Я боюсь, в конце концов, что из-под елок этих в сумерках вдруг вылезет ужасный дед Бабай …
– Что это за дед такой?
– Это из детства, Женька. Страшный старик, которого я никогда не видела, но которого очень боялась. Дед Бабай приходит к тем детям, которые не слушаются и манную кашу не едят, и …
Светлана запнулась, обнаружив вдруг, что не знает, каким таким ужасным образом поступает страшный старик с непослушными детьми. Да это и не важно, вдруг подумал я, что именно вытворяет тот Бабай. Потому что неосознанный страх страшнее. Неизвестность держит в напряжении сильнее, чем то, что уже стало свершившимся фактом.