Шоумен. Король и Злой Горбун - стр. 28
За пару минут Гончаров поведал нам приключившуюся с ним историю. Люди из ФСБ добрались-таки до него и целый день, девять часов без перерыва, допрашивали его на Лубянке, всё из-за того злополучного удостоверения. Гончаров предусмотрительно всё отрицал, и даже сделанная нами видеозапись не сдвинула его со спасительной позиции – он продолжал уверять своих собеседников в том, что удостоверение было никакое не эфэсбэшное, а так, писулька какая-то, и актёру Баранову, которого он, Гончаров, с помощью этой писульки разыграл, со страху что-то примерещилось. Поскольку по видеозаписи трудно было сказать, что за удостоверение он показывал, гончаровская позиция была единственно верной. Не было поддельного удостоверения – нет и ответственности за подлог. Не добившись ничего, эфэсбэшники всё-таки для острастки заехали на работу к Гончарову, в овощной магазин, устроили там форменный обыск и здорово напугали его немногочисленный персонал и ничего не понявшего директора. Понять директор ничего не понял, кроме одного: гости пожаловали с Лубянки и причина этому жуткому событию не кто иной, как грузчик Гончаров. И едва эфэсбэшники уехали, в следующие шестьдесят секунд Гончаров вылетел с работы. На всякий случай, для профилактики. Если какой помидор в корзинке подгнил, его лучше выбросить сразу, пока и остальные не подпортились. Такая, наверное, была логика.
– Вот, – печально заключил Гончаров. – Такие дела.
Светлана смотрела на него с нескрываемым состраданием. Лично у меня эмоций было поменьше, но Гончарова я жалел. И один только Дёмин с демонстративной невозмутимостью таращился в окно, всем своим видом показывая, что этого грузчика-проныру он видит насквозь.
Я позвонил Касаткину.
– Это Колодин, – сказал я. – Мы сможем с вами встретиться?
– По какому делу?
– По неотложному.
Я услышал, как Касаткин вздохнул. У него каждый день – по три тысячи дел, и все без исключения неотложные.
– Это очень важно, – упорствовал я.
– Хорошо, жду.
Я положил трубку.
– Оставайтесь здесь, – сказал я. – Переговорю с Касаткиным и вернусь.
Касаткин встретил меня в коридоре, у двери собственной приёмной, из чего я заключил, что у него в кабинете гости, наверное, очень важные, и он вышел мне навстречу специально, потому что никак иначе не мог бы со мной переговорить.
– Женя! – с чувством сказал он и выразительно посмотрел на часы. – У меня одна минута на беседу с тобой!
В отведённое мне время я уложился. За пятьдесят секунд рассказал Касаткину о злоключениях бедного Гончарова, ещё десять секунд у Касаткина ушло на то, чтобы всё осмыслить.