Шоумен. Король и Злой Горбун - стр. 22
– Вот отмечают его день рождения.
Лужайка, пальмы, на заднем плане – белоснежный дворец.
– Это на Гавайях, – пояснил бандит.
Много-много гостей. Мужчины в смокингах, дамы в вечерних туалетах. В центре – довольный жизнью Гаспарян. А рядом с ним … Бобриков недоверчиво прищурился вглядываясь.
– Да, – флегматично подтвердил бандит. – Ты не ошибся. Это американский президент.
На Бобрикова было больно смотреть. Пережитые душевные страдания не красят никого.
– Да ты и не знал ничего, похоже, – будто бы только что обнаружил рэкетир.
– Не знал, – прошептал потрясённый Бобриков.
– Это же Ашот! – сказал бандит, причем имя «Ашот» он произнёс со смесью восторга и ненависти одновременно. – Он пол-Москвы под собой держит! Вся армянская мафия под ним! Казино, гостиницы, проститутки на Тверской – это же всё его хозяйство!
Бобриков хлопал ресницами, пытаясь постичь смысл сказанного.
– А эта халупа, – бандит повёл рукой вокруг, – всего лишь для прикрытия.
Бобриков знал Ашота давно. Лично не был знаком, но видел старика тысячи раз. Эта покосившаяся от времени будка мастерской стояла здесь всегда, сколько Бобриков себя помнил. Ашот представлялся ему бессловесным и безобидным мудрым стариком, какими только старики и бывают. Человек, тихо доживающий свой век. Никому не нужный. Одинокий. Бедный, как церковная мышь. Человек, до которого никому никогда нет дела, и о ком вспоминают, лишь обнаружив необходимость отнести в починку обувь. И вдруг – дворцы, яхты, красавицы из «Плейбоя».
А один из бандитов тем временем будто случайно сдвинул в сторону табурет, под которым обнаружился картонный ящик. Ящик был без крышки, и потому сваленные в него в беспорядке пистолеты, общим количеством десятка в полтора, Бобриков увидел сразу же. Он даже не успел испугаться, потому что бандит сказал совершенно будничным голосом:
– Это Ашот о безопасности своей печётся.
Находка подвигла рэкетиров на новые поиски, и они стали бесцеремонно сбрасывать с полок старую обувь. Бобриков им не препятствовал и даже не пытался протестовать – и очень скоро получил возможность освежить свои впечатления. За рваной обувью обнаружились пачки денег: заклеенные бумагой или перевязанные бечёвкой, они беспорядочно заполняли все полки, а сданная в ремонт обувь служила им лишь прикрытием, и трудно было сказать, какие суммы кроются в этих горах, состоящих из дензнаков.
– А ты говоришь – обувщик, – наставительно сказал рэкетир.
Распахнув дверь, крикнул своим товарищам:
– Несите сумки!
В присутствии бессловесного и крайне опечаленного Бобрикова бандиты собрали щедрый рэкетирский урожай и отбыли, прихватив и ящик с пистолетами. Бобриков следил за отбытием иномарок с потерянным видом и несколько пришёл в себя, лишь обнаружив, что остался один.