Шоу в жанре триллера - стр. 35
Последнее творение Михасевича, насколько я могла припомнить, было номинировано даже на «Оскар», однако не получило его, уступив пальму первенства некоему малоизвестному режиссеру из Азии. Последний фильм Михасевича я не видела, как и предпоследний, впрочем, тоже. Но и ставить об этом в известность Марка я не собиралась.
Закончив телефонный разговор с мэром, Михасевич уделил наконец внимание и мне.
– Прошу прощения, Фима, но ты сама понимаешь, что график у меня напряженный. Одна работа.
Ткнув пальцем в портрет Марка, я заявила:
– Я смотрю, твой придворный Караваджо не придерживается принципа, который ввел когда-то Кромвель, а именно писать натуру со всеми бородавками и родимыми пятнами!
Марк, бросив трепетный взгляд на свой парадный портрет, заметил:
– Ты думаешь, он мне польстил? А Юлиана сказала, что я получился как живой! И вообще, Фима, кто сказал, что народу нужна правда жизни? Наши люди устали от насилия и американского кино. Не спорю, в этом Голливуде, – тон Марка был снисходительным, – могут стряпать и кое-что стоящее. Мой друг Стивен… Стивен Спилберг… замыслил один грандиозный проект, может быть, я и соглашусь стать сопродюсером, но посмотрим, посмотрим…
Я подперла щеку рукой и приготовилась к долгой лекции, предметом которой был он сам – Марк Михасевич вкупе со своим талантом.
– Герцословацкому народу нужна рождественская добрая сказка, причем своя сказка, не нужно всех этих Ди Каприо и Шварценеггеров, – вещал Михасевич. Глаза его вспыхнули. – Наши люди тоскуют по прежней Герцословакии, по ее величию, которое было до революции…
– Ну, разумеется, Марк, – поддакнула я. – Так когда мы тебя коронуем?
Михасевич прервал свой монолог, критически посмотрел на меня и покачал головой.
– Фима, я смотрю, ты, как и прежде, не веришь в то, что наш единственный шанс на спасение – это возрождение монархии. Ну, я уважаю твои заблуждения…
Михасевич произнес это сострадательно-презрительным тоном, я фыркнула.
– Ладно, Серафима, дискуссии о нашей национальной идее мы продолжим как-нибудь в другой раз. Хотя все уже изобретено еще при короле: самодержавие, православие, народность. Вот три кита, на которых зиждется патриархальный герцословацкий менталитет, это соль земли нашей…
Михасевич прошелся по студии, заложив руки за спину и закусив губу. Эта поза обозначала, что он находится в раздумье. Затем он остановился и посмотрел на меня.
Я чуть не вздрогнула. Взгляд у режиссера был тяжелый. Надо же, я уже отвыкла от Марка и его театральных жестов. Я сразу поняла, почему Михасевич считается не самым простым собеседником, а на съемочной площадке, ходили слухи, он был настоящим зверем, все ради одного – чтобы добиться наилучшего результата. И это ему удавалось вот уже третье десятилетие.