Шопоголик и брачные узы - стр. 26
Хватит глазеть по сторонам – Сьюзи и Таркин уже преклоняют колени, и викарий сурово декламирует:
– Что Бог соединил, то человек да не разрушит.
Я кошусь на Сьюзи. Она смотрит на Таркина, она буквально растворяется в нем. Теперь она принадлежит ему. И, к своему удивлению, я вдруг ощущаю какую-то пустоту в сердце. Сьюзи замужем. Все изменилось.
Минул год с тех пор, как я переехала в Нью-Йорк, и каждый миг этой жизни был мне дорог. Все верно. Но на уровне подсознания я знала: пойди что-нибудь не так, и я всегда смогу вернуться в Фулхэм и зажить прежней жизнью вместе со Сьюзи. А теперь… А теперь не смогу.
Сьюзи я больше не нужна. У нее есть кое-кто другой, тот, кто отныне будет неизменно занимать первое место в ее жизни. Я смотрю, как викарий опускает руки на головы Сьюз и Таркина, благословляя их, – и у меня слегка сдавливает горло от воспоминаний. О том, как я состряпала отвратительное карри, чтобы сэкономить деньги, и Сьюзи твердила, какое оно получилось восхитительное, хотя во рту у нее горело. И о том, как Сьюзи пыталась соблазнить менеджера из банка, чтобы уладить дело с моим превышением кредита. Каждый раз, когда я влипала в передрягу, она приходила на помощь.
А теперь всему конец.
Внезапно я понимаю, что мне срочно требуется утешение. Оборачиваюсь и пробегаю взглядом по лицам гостей, высматривая Люка. Найти его удается не сразу, и, хотя я продолжаю уверенно улыбаться, в душе нарастает нелепая паника – так ребенок осознает, что других детей разобрали по домам, а он один остался в школе.
Наконец я его вижу. Люк стоит за колонной, высокий, смуглый, крепкий, взгляд прикован ко мне. Ко мне, и ни к кому иному. Я чувствую, как ко мне возвращаются силы. Вот и меня забрали – все в порядке.
Под звон колоколов мы выходим в церковный двор. Люди, собравшиеся снаружи, на дороге, встречают нас приветственными криками.
– Поздравляю! – восклицаю я, стискивая Сьюзи в объятиях. – И тебя тоже, Таркин!
По отношению к Таркину я всегда испытываю легкую неловкость. Но теперь я смотрю на него как на супруга Сьюзи – и неловкость исчезает.
– Вы будете по-настоящему счастливы, я знаю, – с теплотой произношу я и целую Таркина в щеку; мы оба хохочем, когда в нас швыряют конфетти. Гости высыпают из церкви, как леденцы из банки, они болтают, смеются, перекликаются. Они толпятся вокруг Сьюзи и Таркина, целуя и обнимая их, обмениваются рукопожатиями, и я отодвигаюсь в сторону, гадая, где же Люк.
Церковный двор заполняется, и я невольно разглядываю родню Сьюзи. Ее бабушка медленной, царственной поступью выходит из церкви, опираясь на палку; ее сопровождает деловитый молодой человек в костюме. Худенькая бледная девушка с большими глазами, в черной шляпе необъятных размеров, держит на руках мопса и курит в режиме нон-стоп. Целая армия почти неразличимых братцев в килтах стоит у церковных ворот, и я припоминаю, как Сьюзи рассказывала о своей тетушке, наплодившей шестерых сыновей, прежде чем разродиться девочками-двойняшками.