Размер шрифта
-
+

Шок от падения - стр. 14

Она не ответила.

– Мама, говорить тебе, когда надо прыгать?

Она поцеловала меня в щеку.

– Да, пожалуйста.

Я не умею читать мысли. Я не могу сказать, что мама при этом подумала. Иногда мне кажется, что люди могут помещать мысли мне в голову или, наоборот, забирать. Но с мамой ничего такого нет.

– У тебя лучше получается, чем у папы.

– Правда?

– Он так и не сумел дойти до второго уровня.

Моя мама сделана из острых углов и торчащих костей, ее особо не пообнимаешь. Но она пристроила на колени подушку, чтобы я мог положить на нее голову, и мне было удобно.

На обед она приготовила тушеные овощи.

Обычно мы едим за столом. Но в этот раз мы отнесли наши тарелки в «логово». Я вдруг почувствовал вялость и безразличие.

– Поешь хоть немного, милый.

– Глотать больно.

Мама посмотрела мое горло и сказала, что миндалины по-прежнему опухшие и что, когда поедим, она заварит мне еще Лемсипа, а потом взяла мою ложку и стала кормить меня, как маленького, подбирая кусочки еды с подбородка. И вдруг она сказала:

– Почему больше одной жизни?

– Что?

– В компьютерных играх. Какой смысл в дополнительных жизнях? Никакого.

– Просто такие правила.

Она покачала головой.

– Но ведь это глупо, правда? Может, поиграем в Лилу[2]?


Я открыл было рот, и она запихнула в него еще одну ложку. Не какую-нибудь пластиковую ложечку, и не детскую. Обычную ложку.

Mon ami[3]

Он врывался в мою комнату и ждал, стоя у изножья моей кровати, широко раскрыв глаза и почти не моргая. Иногда, когда у меня не было настроения, я отсылал его. Сейчас жалею.

Но чаще, заразившись его энтузиазмом, я, еще не до конца проснувшись, вставал с постели и загружал N64. Мы сидели в креслах-мешках, играли в Марио 64 и спорили о том, как можно разблокировать Луиджи. Без четверти семь к нам обычно заходил отец и говорил, что сегодня мы должны прилежно учиться, а он идет зарабатывать нам на хлеб. Мой отец всегда так выражается. Зарабатывать на хлеб. Мне нравится.

Но вообще-то, он заходил в мою спальню не для этого, а чтобы мы с Саймоном могли проделать ставший уже привычным трюк. Мы обычно слышали, как он поднимается по лестнице к двери моей спальни. Его шаги было трудно не услышать, потому что он носил тяжелые ботинки со стальным носком, и еще он хотел, чтобы мы его слышали. Он нарочно тяжело ступал и обычно говорил маме что-то громкое и недвусмысленное, типа:

– Пока, дорогая. Я только зайду попрощаюсь с мальчишками.

Услышав это, мы с Саймоном быстро прятались за дверью, так что, заглядывая в комнату, отец не мог нас видеть. Он заходил, притворяясь удивленным, бормоча:

Страница 14