Шофёр. Назад в СССР. Том 2 - стр. 32
Зампред нахмурился. Он нашел эту мысль молодого шофера очень странной. Несвойственной парню его, двадцати лет. Он даже находил эту мысль несвойственной себе. Потому как была в его характере главенствующая она. Накопительство, постоянный непрерывный рост благосостояния как сама цель. А какая ж еще у человека может быть цель?
– А за чем же ты готов гнаться? – Вопросительно приподнял бровь зампред.
Не нравилось ему, в какую сторону повернулся разговор. Потому как хоть и видно было по живым глазам Землицина, что был он амбициозным и живым, да только в какую-то не ту сторону эта амбициозность и живость были направлены. А в какую, зампред не понимал.
Землицын хмыкнул. Посмотрел на Щеглова как-то очень снисходительно. Очень этот взгляд зампреду не понравился. Потому как сам он привык на всех смотреть свысока.
– Скажите, – начал Игорь, – а теряли ли вы когда-нибудь близких людей?
Щеглов нахмурился. Вопрос показался ему странным в высшей степени.
– Отец мой погиб на войне. Но я его почти не знал. А матери и подавно.
– А кто же был вашей рабочей семьей?
– Детдом, – припомнив свою лож про рабочую семью, выкрутился зампред.
– Значит, – Землицын не отрывал своего взгляда от глаз зампреда, и тот не удержался, отвел их вбок, – значит не теряли близких?
– Не терял, – сказал Щеглов, – потому как всю жизнь был я только сам себе близким. Рос в детском доме и терпел с детства лишенья, пока в люди не выбился.
– А супругу свою? Любите? – Со странной улыбкой спросил Землицын.
Щеглов удивился. На самом деле, давно уж у него, сорока шестилетнего мужчины, пропала любая тяга к его потучневшей похожей на крашенную-напомаженную свинку жене. Была у зампреда тайная связь с молодой двадцатипятилетней секретаршей-комсомолкой Викочокй. Но то так, игрульки.
– Что за странный вопрос? – Нахмурился зампред, – я бы сказал неуместный.
– А дети есть? Как с ними у вас дружба идет?
Этот вопрос Щеглова просто возмутил. Потому как была у него дочь, но с ней он не поддерживал общение. Она давно сбежала от него с каким-то инженерчиком на север против всякой отцовской воли.
– Мне кажется, уважаемый Игорь Семенович, – сказал Щеглов необычно официально, – вы задаете странные и неуместные вопросы.
Земляницын посмотрел на него с какой-то странной жалостью. Это Щеглова просто взбесило. Он едва смог удержать в себе буйство эмоций. Как бы невзначай протер лоб белым платком.
– Тогда вы, Евгений Макарыч, – начал Игорь, – не за тем чем-то гонитесь, скажу я вам.
Щеглов не знал, что ответить. Однако, он твердо решил, что не хочет иметь с этим человеком, с Землицыным, никаких дел. Был он какой-то непонятны, а значит, непредсказуемый. И, скорее всего, неуправляемый. Горько в нем ошибся Евгений Макарыч. Горько разочаровался.