Шофёр. Назад в СССР - стр. 22
Степаныч, видя мое веселое лицо, нахмурился и вжал голову в плечи. Завгар Федотыч глянул на наручные часы, приподнял брови.
– Ого. Шустрый ты, Игорь. Лихо справился.
– Это только половина работы, – сказал я весело, отчего механик посмурнел еще сильнее, – самое тяжелое впереди. Вот только чтобы собрать коробку, мне нужны запчасти.
– Погодим еще, – начал механик Степаныч, – посмотрим сначала, за чей счет будет ремонт: за колхозный, или за твой личный, Землицын.
Было видно, как ему не нравится, мое выражение лица. Кажется, Степаныч решил, что я улыбаюсь, чтобы позлить его. Конечно же, это было не так. Я просто испытывал невероятное удовольствие от проделанной работы. Мне казалось, что еще никогда я так не радовался результату своего труда.
– А что там с коробкой то случилось? – Посмотрел на меня завгар вопросительно.
Глава 4
– Мда… Развалился подшипник, – Вздохнул завгар Федотыч.
– Налицо некачественная сборка детали, – суховато сказал я, – Шар выскочил из обоймы. Застрял между шестернями вала и второй передачи. Выбил я заразу, – я показал слизанный шарик, лежавший на моей грязной ладони. Все с интересом склонились над рукой, – главное – зубья сильно не покаршились. Чуть напильником рихтануть и сцепятся.
– Эх! Тьфу ты! – Махнул рукой завгар и поднялся от коробки.
Разборку коробки пришлось проводить прямо тут же, на месте. Все ремонтные боксы с ямами и верстаками были заняты сломанными машинами. Еще с прошлой моей жизни я помнил, как сложно было туда попасть. В большой семье клювом не щелкают. Кто первый поломался того и яма.
Вот я и взялся за КПП прямо у правого колеса ГАЗа. Работать было неудобно, но привычно. На удивление привычно. Казалось, не было тех сорока лет, что пролетели между той и этой жизнью.
Я радовался, когда сливал черное пряное масло из агрегата, обделав им все руки и даже рубашку. Радовался, когда срывал тугие винты с крышки. Радовался даже выпресовывая молотом вал.
Все просто горело в руках, и времени я не замечал.
Когда я позвал завгара к машине, вместе с ним уцепились и оба механика. Механик по ремонту Степаныч, с нашей ссоры был темный, как вырытая ночью могила. Он свел суровые брови, а нос его от нахмуренности стал казаться еще больше.
Механика по выпуску Никиту Олеговича Федотова я помнил еще из прошлой жизни. Это был очень крупный мужик под пятьдесят. Высокий рост и крупное тело его создавали такое впечатление, будто смотрит механик на всех с надменностью и холодом. На самом деле это было не так. На широком лице с крупными лошадиными чертами горели очень добрые глаза. Был Никита Олегович добрым, спокойным и немного меланхоличным человеком.