Шкура - стр. 35
Но нет, в салоне никого не было, и оттого он выглядел особенно большим.
– А Тигран Борисович? – всё же рискнула спросить я.
– Его пока допрашивают, – отрезал Лекс.
Он завёл мотор, одновременно включая музыку и ясно давая понять, что разговаривать он не намерен. Вот же скотина.
Я внимательно наблюдала в окно, куда мы едем. Лекс свернул на платную дорогу и втопил так, что мне даже стало жутковато. С Тиграном он никогда не разгонялся больше семидесяти-восьмидесяти, даже на пустой трассе. Собственно, я потому и считала, что эта членовозка на большее не способна. Похоже, Лекс очень спешил. Избавиться от меня и вернуться к любимому шефу? Куда же меня везут?
Мы свернули с трассы, ещё немного попетляли, пока не оказались в окружении абсолютно одинаковых домов. Это ещё Москва или уже нет? Балашиха? Я не очень хорошо знала окрестности столицы, предпочитая без особой надобности не высовываться дальше Садового кольца. М-да, на клонированных улицах «майбах» производил сильное впечатление, прохожие то и дело на него оглядывались. А во дворе, где мы в итоге припарковались, не было ни одной приличной машины. Ладно, по крайней мере, меня не в лес привезли.
Лекс открыл мне дверь, подал руку, помогая выйти. Правда, лицо у него оставалось непроницаемым. По-моему, он бы предпочёл вариант с лесом и пистолетом. Но, очевидно, у него имелись какие-то инструкции на мой счёт, а для Лекса инструкции шефа – практически заповеди, которые нельзя нарушать ни в коем случае.
Мы вошли в подъезд, самый обычный, в меру заплёванный, за нами слишком громко лязгнула железная дверь со сломанным доводчиком. Лифт не работал, но подниматься пришлось только на второй этаж. Лекс позвонил в дверь и, пока с той стороны открывали, осчастливил-таки меня информацией.
– Побудешь здесь, пока всё не утрясётся. Журналисты тебя тут точно не достанут.
Дверь распахнулась, и я увидела тётку в фартуке с ромашками. Черты лица у тётки были такими мелкими, что совершенно не запоминались. В глаза бросался только неаккуратный куль, в который она собрала волосы.
– Моя жена Валентина, – без всяких эмоций произнёс Лекс. – А это Марина. Всё, разбирайтесь, я поехал.
И испарился прежде, чем я успела что-либо понять, оставив меня наедине с тёткой. А та уже расплылась в улыбке.
– Мариночка! Проходи, скорее. Я так много о тебе слышала!
Вот так новости. Что она обо мне могла слышать? От Лекса, надо полагать. Что я сплю с его обожаемым шефом? Представляю себе милый семейный разговор на кухне: «А знаешь, дорогая, у нашего Тиграна Борисовича новая подстилка…» Так бы это звучало у Лекса? Или ещё похлеще выражения бы выбрал? А тут прямо такое радушие.