Шкура - стр. 29

– А-а, то-то вы с Егором схожи. Он только о Вас и говорит. Все уши прожужжал. Панкрат то, Панкрат это. Я не верила, что вы, как две капельки схожи. Я ж приезжая. Дунькой меня кличут. Егор меня сюда привез и поселил. А где он, кстати?

Они уже вошли в дом. На последний вопрос Панкрат не ответил, потому что застрял на пороге. В доме воняло чем-то тухлым. Воздух был таким безбожно спертым и неприятным, что Панкрат задержал дыхание на несколько секунд.

– Не обращайте внимания на беспорядок, – Дуня приставила ухват к печке. – Некогда мне уборкой заниматься. Шестеро ртов. Шутка ли. Ни хлеба, ни молока. Приходится по соседкам бегать, милостыню просить.

Сложив грязные железные тарелки, ложки и кружки в одну большую гору посреди стола, она ладонью смахнула мусор со столешницы и предложила гостю присесть.

– Даже угостить Вас нечем.

Панкрат стоял, как замороженный, и не верил своим глазам. Что за обстановка внутри дома? Где добротная посуда, иконы, самовар? Пол местами провалился, из подпола тянет сыростью, у стола углы будто топором порублены, табуретки перекошенные, одна разломана и валяется под столом. Ни занавесок, ни горшков. Зато вдоль стены стоят пустые баклажки из-под выпивки. Печка и та трещинами пошла. Когда ее последний белили? Во времена юности Панкрата?

Слезы навернулись на глаза. Как зажиточные люди смогли профукать все добро?

– А коровы и… – Панкрат выдавливал из себя каждое слово. Ему с трудом удавалось не расплакаться.

– А что коровы. Были и нетути. – Развела руками Дуня.

– Дуняша-а, – из комнаты раздался тягучий, стонущий голос, будто кого-то душат.

– Иду-у! – отозвалась хозяйка. – Вона, лежит, помирает, – кивнула Дуня. – Сегодня или завтра распрощается с душой.

– Мама? – передернуло Панкрата. Он рысью бросился в комнату.

– Ну да, – неслышно ответила Дуня.

Панкрат вбежал и чуть не упал, споткнувшись о ворох какого-то тряпья, небрежено валяющегося перед входом. Повернув голову налево, он увидел огромную кучу прожженных одеял, из которых торчала маленькая головенка в давно нестиранном платке. Женщина лежала лицом вверх и таращилась в закопченный потолок.

– Дуняша, – умирающим тоном произнесла она.

Приблизившись к подобию постели, Панкрат наклонился.

– Мама, – тихо сказал он, всматриваясь в сухонькое личико. – Мам, ты меня слышишь?

– Панкратушка, – старенькая мама узнала голос пропащего сына. – Панкратушка пришел. А я так ждала, так ждала. Дождалась…

– Мама! – истошно вырвалось из горла, и здоровенный мужик упал на колени, обхватив гору вонючих одеял дрожащими руками.

Глава 16