Школа. Остаться в живых (сборник) - стр. 12
Для нее развод – трагедия и повод для бесконечных разговоров. Она срочно вспоминает массу историй на эту тему Пройдет пара дней, и она начнет странно поглядывать на папу.
– Ты подстриглась? – Папа нервничает, не понимая, в чем дело.
Он наивный. Он ничего не смыслит в маминой психологии. И, как всякий невиновный человек, живет себе припеваючи. Работа, дом, телевизора немного, Интернет. Летом – рыбалка и поездки на природу.
– Ничего я не подстриглась. – Папино безоблачное счастье под угрозой, а он недоуменно рассматривает жену, не понимая, что в ней изменилось.
Они у меня мирные. Хорошая дружная семья и все такое. Почти не ссорятся – причин нет. Но маме иногда нужен накал чувств, и она черпает причины для страданий в чужих неприятностях.
– А как чужие СМС-ки читать можно? – От маминого вопроса я начинаю неприлично ржать.
– Как ты можешь! У нас такое горе…
– Мама, не обижайся, но ты – дура. Ты слитком впечатлительная. Папа тебя любит. Не надо его обижать подозрениями, а?
Мама пораженно рассматривает меня, словно я – чревовещательница.
– Я не понимаю – ты про что?
– Про соседей. И про тебя. Ты любую историю примеряешь на себя. Кстати, именно поэтому ты смертельно боишься разговоров про всякие болезни типа рака.
Мама чуть в обморок не грохнулась. Весь вечер молчала, а потом посветлела лицом и принялась заигрывать с папой. Реально! Глазки ему строила и хихикала, как девчонка.
Той же ночью.
Часа в три позвонил Килька. Разбудил меня своим звонком и сопел в трубку.
– Если хочешь поговорить, захвати с собой чашку кофе.
На площадке было тепло. Какой-то идиот наконец починил отопление. Конечно, как весна – так батареи раскаленными становятся.
– И что? Они реально на развод подали? – Раз Килька молчит, можно и мне высказаться.
– Нет. Они просто не могут жить вместе. Они даже разговаривать не могут. Мать старается, как может, а он молчит. Только рожу кривит.
– Дерьмо ситуация. Я думала, все вояки – крутые. Любую проблему разрулят.
Я пила остывший кофе, а он сопел.
– Когда я была маленькая, мне яблоко дали. Красивое. Я его откусила, а там половина червяка. Жирного такого. Белого. Он шевелился даже…
Килька аж сопеть перестал.
– Ты для него – как то яблоко. Я ведь их больше не ем. Даже смотреть на них не могу. Мне кажется, что внутри каждого животное поганое сидит.
– Или как автомат, который во время боя заело, – голос Килькиного папы заставил нас вздрогнуть.
– Я пойду, а? – Килька встал со ступеньки и пошаркал домой.
– Я права?
– Права. Только мне от этого не легче. У тебя закурить есть?
– Вы же не курите…