Школа гетер-2 - стр. 23
– Давно ли ты превратился в трезвенника, Клеарх? – недовольно пробурчал толстяк, цвет лица которого доказывал, что он предпочитает неразбавленное вино. – Ты пользуешься своим положением симпосиарха и заставляешь нас пить какую-то полубесцветную жидкость, напоминающую слабительное! Ее даже как-то неловко сплеснуть в жертву богам! Или эта девчонка по своей воле льет слишком много воды в кратер? Не зря сказал великий поэт Алкей: «Вино – души людской зерцало!» Зеркало вина отражает скупую и лживую душу твоей аулетриды!
– В самом деле, Лаис? – нахмурив брови, повернулся к ней хозяин дома. – Неужели ты своевольничаешь? А ведь здесь я – симпосиарх, глава этого маленького собрания и распорядитель пира, а значит, именно мне принадлежит право определять крепость вина, которое будут пить мои гости!
Лицо Клеарха имело недовольное выражение, но глаза лукаво блестели из-под сурово сдвинутых бровей. Вдобавок он подмигнул… Это значило, Лаис следовало ответить ворчливому толстяку так, как она сочтет нужным.
– Клянусь вам, достопочтенные господа, что не налила ни капли воды сверх той меры, коя была отмерена нашим симпосиархом, – сказала она, обводя глазами собравшихся с самым невинным и скромным выражением. – А он, как мне кажется, озабочен прежде всего тем, чтобы каждый из вас и после окончания пира помнил свое имя, а не звался Порфирием.
Толстяка звали Порфирием, а его имя значило – багровый. Цвет его лица как нельзя лучше соответствовал этому имени!
Общий хохот показал, что гости должным образом оценили шутку Лаис. Громче всех смеялся Клеарх.
Порфирий криво усмехнулся и пару раз лениво хлопнул в ладоши, показывая, что он тоже воздает должное остроумию аулетриды:
– Ну что ж, язычок у нее работает бойко. В чем ты, Клеарх, конечно, уже не раз убеждался… вместе со своим лучшим дружком.
Подражая Лаис, Порфирий придал своему одутловатому лицу невинное выражение и потупился, не сомневаясь, что все вокруг с трудом удерживаются от смеха и не хохочут лишь потому, что не хотят обидеть хозяина.
Однако его ждало разочарование. Большинство гостей сделали вид, что даже не слышали этой рискованной шутки, а взгляды тех, кто все же посмотрел на Порфирия, выражали смущение и досаду.
Всем было известно, что аулетриды приглашаются на пиры только играть на флейтах, танцевать, петь или обносить гостей вином. Все прочие свои желания благовоспитанный коринфянин, почитавший Афродиту – а в Коринфе все почитали Афродиту! – должен был сдерживать до того момента, когда аулетриды сменят свои тоненькие пояски из золотистой кожи на пояса из чистого золота (их носили в подражание зачарованному волшебному поясу Афродиты, в котором заключались любовь, желание и обольщение) и получат право называться гетерами и выбирать себе любовников, друзей и покровителей, одаряя своими ласками кого пожелают и когда пожелают.