Школа Добра и Зла. Мир без принцев - стр. 2
– А разве старейшины не дали ему разрешения? – спросила Агата.
Лицо Софи потемнело. Она отвернулась и начала раздавать актерам листки со словами песен.
– Когда это произойдет? – не унималась Агата.
Софи молчала.
– Когда, Софи?
– На следующий день после шоу, – ответила Софи, поправляя гирлянду на огромном алтаре. – Но все может измениться в мгновение ока, когда они увидят наш выход на бис.
– Почему? Что там, с этим выходом?
– Я думаю, с ним все в порядке. Я в нем совершенно уверена.
– Софи. Что будет в выходе на бис?
– Он взрослый человек. Он волен сам принимать решения.
– И это шоу не имеет ничего общего с попытками помешать свадьбе твоего отца?
Софи стремительно повернулась к Агате:
– Почему тебе вообще пришло это в голову?!
Агата взглянула на толстую бездомную старуху в фате, скрючившуюся под алтарем, над которой красовалась табличка «Онора».
Софи сунула Агате листок:
– На твоем месте я бы училась петь.
Девять месяцев назад, когда девочки вернулись из леса, шум поднялся неслыханный. Добрых две сотни лет Директор похищал из Гавальдона подростков для своей школы Добра и Зла. Однако после того как множество детей исчезли навсегда, а сотни семей распались, две подруги смогли-таки найти путь домой. Людям хотелось целовать их, дотрагиваться до них, они даже соорудили их статуи, словно Софи и Агата были богами, сошедшими с небес. По требованию жителей, Совет Старейшин предложил организовать раздачу автографов в церкви, после воскресных служб. Вопросы были всегда одни и те же:
– Они вас мучили?
– Вы уверены, что проклятие снято?
– Вы видели моего сына?
Софи героически предложила нести бремя славы в одиночку, но, к ее удивлению, Агата всегда появлялась на воскресных мероприятиях. В первые месяцы Агата давала ежедневные интервью городскому вестнику, позволяя Софи ее одевать и припудривать. Более того, Агата вежливо терпела общение с маленькими детьми, которых сама Софи на дух не переносила.
– Рассадники бактерий! – брюзжала Софи и, перед тем как подписать очередную книгу сказок, обильно смазывала ноздри маслом эвкалипта. Она заметила, как Агата улыбнулась мальчику, поставив автограф на его книге о короле Артуре.
– С каких это пор тебе нравятся дети? – проворчала Софи.
– С тех самых, как они начали умолять о встрече с моей матерью всякий раз, когда простудятся, – ответила Агата, улыбнувшись так широко, что стали заметны следы губной помады на зубах. – У нее за всю жизнь не было столько пациентов.
К лету поток людей начал иссякать. Тогда Софи пришла в голову идея выпустить плакаты:
Агата ошарашенно уставилась на плакат, висевший на двери церкви: