Школа бизнеса в деревне Упекше - стр. 34

Был там и немецкий аккордеон, на котором Браун подбирал по слуху разные мелодии – не только одну «Мурку», но танго и фокстроты (во дворе он считался королем модных танцев; Голубкина и Щеглова млели, когда он их вел, опрокидывал и крутил).

Все это он бросил к ногам своей возлюбленной, нареченной единственной и полноправной хозяйкой его несметных сокровищ и особенно, конечно, бижутерии и бутафории, что заставило Богдану улыбнуться и промолчать, чтобы не обижать и не разочаровывать ее нынешнего повелителя. Она с девственным трепетом ждала: здесь, в этой конурке, меж ними свершится то таинственное и непостижимое, что соединит их навеки.

Три дня ее разыскивали с фонариками, громкоговорителями и собаками. Но проникнуть в подвал, под завалы, никому не удавалось. Генерал во всеуслышание клялся Брауну содрать с него живого кожу, если тот не отпустит Богдану. А затем (убедившись, что угрозы не действуют) умолял вернуть ему дочь, обещая амнистию и отпущение всех грехов.

На четвертый день Богдана, безвольная и опустошенная, сама вышла из подвала. К ней бросились близкие, заохали, запричитали, увели домой, стали со страхом заглядывать ей в лицо и атаковать вопросами:

– Деточка, что?.. Что он с тобой сделал?

– Ни-че-го, – ответила она с такой обидой и разочарованием, что никто не решился повторить этот вопрос.

Богдану лишь спросили:

– О чем вы с ним разговаривали? Он морочил тебе голову, клялся в любви?

– Мы разговаривали о войне.

– Какой еще войне? С кем? С белофиннами? С японскими самураями?

– С немцами.

– Немцы же наши друзья… С чего вы взяли, что с ними будет война?

– Николай мне пообещал.

– Что за глупости! Он-то откуда знает?

– Знает, – сказала Богдана так, словно само по себе это достоверное и неопровержимое знание было гораздо важнее, чем его источник. – Ведь он же немец.

Эту фразу подхватили, и она разлетелась по двору. С тех пор во дворе стали считать, что Николай Браун – поскольку он не русский, а немец, – обладает особой осведомленностью о будущей войне. Николай посвящен в планы немецкого командования, знаком с донесениями разведок, и уж если кого спрашивать, то лишь его: уж он-то не ошибется.

Кончался тридцать девятый. Николаю Брауну было восемнадцать лет.

В гирляндах елочных шаров, под сверкание бенгальских огней, сыплющих звездные искры, и шипенье пенистых бокалов с советским шампанским, хотя, казалось бы, где она у нас Шампань?.. А там же, где и Парк культуры имени Отдыха (второе название – Парк культуры и Горького), и загадочно ассиметричная гостиница «Москва», и не выстроенный Дворец Советов со стометровой статуей Ильича на месте взорванного храма, и прочий советский сюр… Поэтому скажем еще раз… скажем, выделим и подчеркнем: в гирляндах шаров, под сверкание огней, при осанистой выправке Деда Мороза из папье-маше, заваленного ватным снегом, похожего на театрального Ивана Сусанина, наступил сороковой год.