Школа - стр. 3
– Наговорились? Теперь я могу говорить? – спрашивает Лилия Александровна, окидывая нас презрительным взглядом, – или мне вам не мешать?! Так вы скажите, я уйду. Раз вы тут самые умные, чего мне у вас уроки вести? Будете сами ЕГЭ сдавать, а потом в результате никуда не поступите. И все пойдёте поголовно дворниками работать. Или всё-таки, может быть, позволите мне вести урок дальше? Я вас перекрикивать тут не собираюсь. Не усвоите материал, будете потом позориться в университетах, неспособные два слова друг с другом связать. А потом на работе… Да с вами связываться никто не станет, так как друг с другом два слова связать не сможете! Кому вы нужны будете? Во взрослой жизни требуется дисциплина, а вы и этого не можете сделать. Ну если вам так нравится, то без проблем. Вы вообще можете написать на меня коллективную жалобу и отказаться, мол, вам не нравится, как я вас учу. Никаких трудностей нет, было бы желание. А дальше, что и как у вас будет, это уже не моё дело! Не хотите учить русский язык – не надо! Вас никто не заставляет! Можете вообще на уроки не ходить. Зачем, если вы и так всё знаете, раз меня слушать не хотите? Только вот если я вызову сейчас к доске любого из вас, задам пару сложных вопросов, которые опускают на уроках другие учителя русского языка, так как у них времени вам разжёвывать материал нет, вы ответить не сможете. А это важно, это спрашивают на экзаменах, я знаю. И сейчас, распинаясь тут перед вами, даю вам знания, которых другие не дадут, разжёвываю и помогаю проглатывать – вам только переварить осталось! И вам по хорошему надо бы слушать, вникать, впитывать как губкам, чтобы потом после школы было хоть куда-нибудь и хоть с чем-то за спиной прийти. Но я сейчас вижу, что вы не хотите. А если сейчас ошибаюсь, то вам нужно на моих уроках молчать и слушать. Это мои требования. Ещё раз повторяю, если вам они не нравятся, лучше от меня отказаться. В ином случае мне на моих уроках нужна дисциплина. И я прошу вас мои требования неукоснительно исполнять. Так у вас будет то, чего не дадут вам другие.
Внезапно прозвенел звонок. Лилия Александровна продолжала:
– В итоге что у нас? Половину урока пропустили только потому, что вы не можете нормально сидеть и слушать. Когда этот материал наверстаем, не знаю. Будем стараться. Если вы, конечно, хотите. Я вас не уговариваю. А так идите сейчас на перемену и задумайтесь над моими словами. Все свободны.
Она потом ещё не раз повторяла такие методики давления на нас во имя поддержания дисциплины. Но с каждым разом мы вели себя всё смиреннее, дисциплина становилась твёрже. И, несмотря на то, что нам это не нравилось, но учились у Лилии Александровны скрипя зубами, думая, что она несправедливо строга, и в то же самое время будучи уверенными, что её слова про углублённые знания, не даваемые другими учителями, правдивы. Тогда, конечно, сравнить было не с кем и не с чем, но уже в десятом классе, когда ряды нашей старой гвардии пополнились новенькими, именно мы у неё, считай, ветераны, были самыми успевающими и дисциплинированными, что её очень радовало.