Школа. 500 отчаянных откровений - стр. 12
Ты же знаешь об этом сама! И сама же говоришь: «Только тот, кто прежде научится любить и ценить самого себя, становится избранником Любви и достигнет в жизни всего, чего пожелает».
– Ты прав, КЕИФП! – согласилась Любовь.
Gali InimitableGali Inimitable
Я на самом деле гораздо чаще злюсь на бабушку с дедушкой. В молодости они оба были людьми жёсткого характера, а моя мама им старалась не перечить. Теперь они уже в возрасте – свои заморочки, плюс, ну никак не могут понять, что я НЕ ЛЮБЛЮ, когда на меня орут и МОГУ ответить… Да отвечаю я так, что мало не покажется… Короче, это не всегда цензурно… А однажды, 2 Школа разозлившись, я схватила нож и замахнувшись, всадила его сантиметров на 10 в стену… Знаете, здорово помогло – такие тихие потом дед с бабкой ходили.
Как остановить поток агрессии – физической или словесной? Ответить по принципу «око за око, зуб за зуб»? Можно ли остаться человеком, когда тебя унижают ежедневно или даже ежечасно? Как ни странно, выход один – сохранить в своём сердце нетронутый остров любви. Пусть даже сейчас он претерпевает лишения и засуху. Всё равно когда-нибудь у тебя появится шанс превратить его в цветущий райский уголок. К примеру, это удалось сделать английской писательнице Тони Магуайр, автору пронзительного романа «Только не говори маме» – романа, основанного на реальных событиях. Героиня автобиографической саги испытала ужасные мучения – отец её насиловал, избивал и всячески унижал, а мать предала свою дочь, молча потакая тирану и выражая своё брезгливое отвращение к несчастной жертве. И что же, Тони озлобилась и прокляла родителей? Отнюдь нет, она проявила чудеса великодушия и смогла их простить. Особенно трогательна одна из сцен в больнице, где Тони поддерживает умирающую мать и туда же приходит одряхлевший отец:
«– Антуанетта, – услышала я его голос, в котором отчётливо проступали жалобные нотки, удивившие меня, – она уже не вернется домой, это правда?
Я уже не искала конфронтации, а потому устало ответила:
– Правда.
Встретив его вмиг погрустневший взгляд, я почувствовала, как во мне невольно шевельнулось сострадание, – и мысли унеслись на десятилетия назад, к воспоминаниям о весёлом, красивом и добром отце, который однажды встречал нас в порту. Я с тоской подумала о том, как любила его в тот момент, когда он поднял меня в воздух и поцеловал маму. Этот миг как будто застыл во времени, и я снова увидела лицо матери, сиявшее оптимизмом, а с годами увядшее вместе с надеждами. Я едва не задохнулась от обиды, задавшись вопросом, как два человека, способных на такую большую любовь друг к другу, совершенно забыли о ребёнке, которого сами же произвели на свет.