Шкатулка с секретом - стр. 11
– Умница моя! – Она погладила пса по загривку и снова углубилась в воспоминания.
Мать родила Тоню без мужа. Нагуляла, как говорил дядька, неизвестно от кого. И бросила дочь, когда той было два года. Просто вышла как-то из дома и не вернулась. Сказала сестре, что идет устраиваться на работу, дескать, приличная фирма, расположена удобно и платить будут хорошо. Больше ее никто не видел.
Тетя Лина через положенные три дня заявила в милицию, те нехотя завели дело, а когда узнали, что остался двухлетний ребенок, то только рукой махнули. Пожилой мент так и сказал тете Лине – дескать, дело ясное, бросила сестричка на тебя свою девчонку, а сама удрала легкой жизни искать. Оттого и придумала, что на работу устраивается, чтобы документы с собой взять. А вещи оставила, чтобы ее не заподозрили.
Все это Антонина знала в мельчайших деталях и подробностях, опять-таки потому, что дядька неоднократно орал на кухне, какими только эпитетами не награждая сестру жены. Бросила, мол, свое отродье, корми-пои девку, одевай-обувай, а кто платить станет? И такая она, и сякая, немазаная, сухая… Даже порывался сдать Тоню в детский дом, но тут повадились в квартиру ходить люди из той самой жилконторы, где он раньше работал, дом как раз и находился на ее территории. То ли через милицию, то ли через соседей узнали они, что мать Тони пропала, да и начали к квартире пристально приглядываться. И то сказать – квартира трехкомнатная на Петроградской, потолки – три с половиной метра, комнаты огромные, коридор чуть не с километр длиной…
Тогда еще ни о какой собственности на жилплощадь и слыхом не слыхали, прописано в квартире было четверо, а если меньше станет народу, то можно бы и подселить кого-нибудь… Были тогда такие законы.
Дядька был хоть и небольшого ума, как понимала теперь Антонина, однако себя считал прозорливым и дальновидным человеком, да тут большого ума и не нужно, чтобы сообразить, как уберечь квартиру от подселения. Тоню никуда не стали оформлять, тетя Лина о ней заботилась. Ничего плохого Антонина не могла сказать, голодом ее не морили, в отрепьях она не ходила, игрушки тетя Лина ей покупала, на мороженое давала, никогда грубого слова не сказала, не то чтобы шлепнуть или подзатыльник дать.
Дядька тоже ее не бил, предпочитал словами ранить. Да Тоня и привыкла уже, на слова его внимания не обращала. Вернее, так только казалось, а на самом деле вбил дядька в нее навеки устойчивое убеждение, что ни на что она не годна, а самое главное – никому не нужна. Тетя Лина никогда его не поддерживала, но и Тоню ни в чем не разуверяла, не заступалась за нее. Сколько Антонина себя помнила, никогда тетя Лина мужу не перечила.