Широты тягот - стр. 44
В уединении протоки она дает ветерку поиграть ее волосами. Хотя Гириджа знает каждый дюйм ее кожи, каждый волосок на ее теле и каждый изгиб, соединяющий одну часть тела с другой, вид ее босой ножки, выглядывающей из-под сари в блаженном неведении своего великолепия, завораживает его. Как бы ни было жарко и влажно, Чанда Деви не теряет уникального свойства сохранять в своих руках и ногах ледяную прохладу. Они освежают, как океанские волны.
Гириджу Прасада обуревает желание бросить весла, перешагнуть на другой конец лодки и прижать к груди ее ноги, а затем и руки. Без весел на возвращение в цивилизованный мир уйдет не меньше нескольких часов, если это вообще им удастся. Но он стесняется. День получился долгим и напряженным, и от него разит потом. Вдобавок, хотя вокруг никого нет, дело происходит в пятидесятые годы, и физическая дистанция между мужчиной и женщиной – не только требование, навязанное обществом. Она создается самими мужчинами и женщинами. Ласки составляют исключительную привилегию каменных фигур в храмах и гротах.
Над Островом попугаев медленно поднимается красная луна. По обоим берегам протоки стоят деревья, которым хватает высоты, чтобы соединить луну с водой. Спрятавшийся в джунглях попугай испускает громкий крик, отмечая конец дня. Это команда луне подниматься выше, солнцу – опускаться ниже, а всем попугаям в лесу – возвращаться. Горстка попугаев перекликается друг с другом через протоку. Они образуют растущий круг. За считаные минуты количество попугаев над островом увеличилось.
К этому времени Гириджа Прасад женат на Чанде Деви уже два года. Каждый месяц его мать пишет ему с настоятельной просьбой перебраться поближе к дому. Чанда Деви тоскует по материнству. Старшие по чину из его ведомства хотят прибыли, младшие – продвижения по службе. Слоны на лесозаготовках измучены, а тиковые саженцы в питомнике чахнут. Однако, несмотря на все это, сейчас он удовлетворен. Слишком долго он играл в атеиста, отвергая религию из научных соображений. В этот миг его резоны ясны. Только когда переживаешь момент во всей его полноте – как самодовлеющий мир со своей уникальной формой и осью, солнцем и луной, законами и философией, – только когда принимаешь все возможности этого момента с удовлетворением, только тогда у тебя нет причин молиться. Подобно попугаям, он рад уже тому, что каждый день возвращается домой.
Ему мешает обнять жену не недостаток отваги, а благодарность за этот момент, полный желания и удовлетворенности. Чанда Деви наклоняется: она хочет что-то ему сказать, но ее слова тонут в птичьем галдеже.