Широты тягот - стр. 39

[20]. Я не специалист по части морали и переселения душ. Но в мире растений, – Гириджа медлит, собираясь с мыслями, – ни то ни другое ни при чем. Пальма перенаправляет все свое питание и ферменты роста семенам. Это высасывает из нее жизнь в пору цветения. Вот и все. Нельзя судить природу по человеческим законам.

Ночь Гириджи прошита сновидениями. Их запускает его храп, просочившийся в сон. Слабые предутренние сумерки переносят его к началу времен.

Доисторическая рептилия, он бродит там, где сухо и жарко. Он что-то ищет, но напрасно. Выгоревшая трава и пальмовые листья уже не лезут ему в глотку, и он ищет мяса – живого, сочного. И вдруг он видит его. В тени одинокого дерева сидит козленок.

Когда Гириджа Прасад приходит в себя, уже слишком поздно. Распаленный сном, он вцепился зубами в руку Чанды Деви, лежащую у него на груди. Она в ужасе открывает глаза. Хотя она не спала, эта странная атака напугала ее.

– Прости! Прости! – восклицает он. – Мне приснилось, я нечаянно!

Она не спала совсем. Случайная встреча с пальмой взволновала ее. Это воздушное создание угасало, но, погладив его кору, Чанда Деви не уловила ни боли, ни грусти. Дерево ответило на ее сочувствие. Оно заговорило с ней.

– Знаешь, почему ты говоришь с деревьями?

Чанда Деви не знала.

– Знаешь, почему ты нашла меня в мои последние дни?

– Нет.

– Мы одинаковы. Ты такая же, как мы.

– А он?

– Он не такой. Но ты любила его во многих жизнях. Некоторые души перекидывают мостик между разными мирами посредством любви. Это связывает всех нас вместе.

Вдумчивый и искушенный сновидец, Гириджа Прасад давно знает, что ночные грезы не однотипны. Те, что приходят в глубоком сне, часто бывают плодотворными – они наполняют его пассивное “я” загадками и сюрпризами. Сновидениями, сопровождающими легкую дрему, можно управлять. Они слишком подвержены влиянию внешней среды и потому недостаточно серьезны. Но то, что посещает Гириджу Прасада на обратном пути со Средних Андаман на борту “Океанской блудницы”, вообще нельзя назвать сновидением – скорее, это просто видение.

Порог его каюты, залитой лунным светом, переступает незнакомый старик. В иллюминатор Гириджа видел, что он шагнул на палубу с гребня высокой волны, будто океан – твердая почва. Несмотря на проявленную ловкость, старик сутулится и прихрамывает – пожалуй, ему пригодилась бы трость. Но у него определенно есть цель, и эта цель – Гириджа Прасад. Старик садится рядом с ним на постель. Его окружает аура спокойствия, едва ли не блаженства. Находясь около него, Гириджа хорошо ее чувствует. Ему не хочется задавать никаких вопросов, потому что впервые со дня выкидыша он наслаждается покоем. Повернувшись к Гиридже, старик ласково гладит его лоб своими прохладными морщинистыми руками. Это не призрак, поскольку глаза его искрятся жизнью. Гириджа соскальзывает в глубокий, лишенный сновидений сон.