Шипы и розы - стр. 43
Время ползло медленнее улитки, и Тим весь измаялся, ожидая возвращения служанки. Уже и картины на стенах рассмотрел, и газеты на столике пересчитал, разложил по датам, где самые свежие были наверху, снова пересчитал и даже цветы в вазе понюхал, общипав одну розочку, но минутная стрелка на часах словно издевалась и переходила от одной цифры к другой с такой несусветной ленью, что Тим был готов дать ей приличного пинка, лишь бы та засуетилась и вспомнила, наконец, кто она такая.
Когда силы ждать иссякли, Тим снова бухнулся в кресло и, подперев подбородок рукой, сидел, уставившись на стену напротив. Потом не выдержал, полез пальцами в карман и вытащил сложенный в несколько раз газетный листок. Развернул и снова пробежал глазами по заметке.
На первый взгляд, заметка не представляла собой ничего особенного. Некролог и некролог, каких печатают в каждом издании по сотне в год. Их зачастую и читают только, если фамилия и имя умершего вдруг оказались знакомы. А такие, как Тим, даже заголовки не удосуживались изучить – сразу переходили к театральным новостям и прочим забавам, на которые время находилось всегда. Но в этот раз всё было по-другому...
Сэр Реджинальд Бигот, или, как называл его Тим в детстве, дядя Реджи, по происхождению был шестым графом Барбиканским, но поскольку он был самым младшим сыном в семье, то не смог унаследовать графский титул отца в те годы, в какие ему этого очень хотелось. Много лет Реджинальд провёл в Лондоне, обучаясь то делам финансовым, то юридическим, затем даже медицинским. Со временем умерло несколько его родственников, и титул графа всё-таки перешёл к нему. После этого дядя Реджи вернулся из Лондона в родовой замок и вылезал оттуда только по самым неотложным делам. А ещё к Тиму на именины, ведь, будучи хорошим другом отца Тима, сэр Реджинальд Бигот был ещё и кузеном его покойной матери. Вот и ещё одним близким человеком стало меньше. Кто следующий?
От этих мыслей Тим так разволновался, что чуть не выронил листок из рук. Это же насколько надо было быть равнодушным до дел семейных, чтобы даже о смерти дяди узнать из газет? Вовремя спохватившись, снова свернул газету и, спрятав от глаз подальше, лишь тогда успокоился. Покосился на часы и чуть не захлебнулся от радости: минуты, проведённые за перечитыванием некролога, сложились в полчаса, а, значит, Ева должна вот-вот вернуться.
Он угадал – стоило вспомнить о горничной, как по вестибюлю затопали башмаками, и спустя мгновенье в дверях показалась уже знакомая девчушка. Волнения на её лице было не меньше прежнего, но стеснение почти улетучилось. Видимо, привыкла к поцелуям.