Шипы и розы - стр. 26
– Мистер Андервуд?
Тим открыл глаза и резко сел на кровати. Это снова был Джонатан. Теперь он принёс тщательно выглаженную рубашку, на которой не было ни одной неряшливой складочки – хоть с лупой ищи.
– Мистер Андервуд, – важно произнёс батлер, подавая рубашку хозяину.
Тим быстро нырнул руками в рукава и пробежал пальцами по пуговицам, застегивая их.
– Иди-иди, – снова замахал он руками на дворецкого, с ужасом осознавая, что вот-вот и двадцать минут оттикают в голове, и мачеха увидит его бодрого, а не кислого и едва живого, как он задумывал.
Джонатан ушёл, а Тим тут же рванул на себе рубашку, смял её в комок и сунул под подушку. И вовремя, так как в дверь опять постучали.
– Войдите, – заплетающимся языком пробормотал мнимый больной.
В спальню заскочила горничная.
Это была милая конопатая девчушка лет семнадцати, мигом смутившаяся и чуть не выронившая тяжелённый поднос, уставленный розетками и блюдцами с закусками, паштетами и тёплыми лепешками.
– А почему ты? – Тима хватило лишь на грубый вопрос, но он вовремя одумался и уже спокойнее и вежливее переспросил: – А миссис Андервуд не планирует меня навестить?
Горничная поставила поднос на столик у кровати, присела в вежливом поклоне и уставилась в пол, чтобы ещё больше не зайтись смущением.
– Нам передали, что вы очень голодны, и миссис Андервуд отправила меня первой. А сама она сейчас на кухне, проверяет суп и картофельный пирог. Их подадут вам с минуты на минуту.
– А подаст сама миссис Андервуд?
– Я так слышала, сэр. Она очень за вас переживает.
– Тогда передай ей, я очень жду.
– Конечно, сэр.
Девчонка опять присела, а после пулей вылетела из комнаты. Закрыла за собой дверь, прислонилась спиной к стене, мечтательно закрыла глаза, рисуя перед собой увиденный образ, и обречённо вздохнула, осознав пропасть, лежавшую между ней и прекрасным сыном хозяина.
После лепёшек, паштетов, пюре из зеленого горошка и пареной моркови принесли суп. И притащил его в фарфоровой супнице розовощекий поварёнок. Принёс, открыл крышку, облизнулся на пахнущий говядиной и свежей петрушкой пар, зачерпнул половником бульона и наполнил им суповую тарелку. Тим от злости того поварёнка тем половником чуть не пришиб. Уже занёс руку, но потом сделал вид, что чешет плечо, и скорее выгнал пацаненка обратно на кухню.
Когда подали пирог, то Тим уже чувствовал себя вулканом, внутри которого закипала лава. Мачеха никак не шла, подсылая к пасынку то одного, то второго, то третьего. И каждого из них Тиму приходилось выпроваживать со скоростью света, а затем снова и снова проверять, не выветрилась ли гвоздика с груди и шеи, всё так же ли небрежна прическа и не сдулась ли шишка на голове, которая была главным козырем во всей этой комедии.