Шипучка: операция «Тархун» - стр. 20
Садимся в машину и едем, даже не спрашиваю, куда, уже и сама понимаю, что к Ромке. Чую, ждёт меня лекция, а может, и того хуже.
***
До хаты друга доезжаем быстро, никогда не видела, чтобы он так водил – несётся, будто на пожар, всех обгоняет, подрезает и вообще не очень-то на моего друга похож.
Ромке не впервой за меня заступаться, но чтобы вот так… никогда. Он всегда всё на нет разговорами сводит, он же душка и людей не бьёт. Но, похоже, я не так хорошо знаю своего друга.
Поднимаемся в квартиру, я ниже травы, тише воды, присаживаюсь на уголок кровати, пока Рома нарезает круги по квартире.
– Ром… – шепчу.
– Что? – огрызается.
– Тебе бы умыться и рубашку сменить, эта вся в крови, – указываю на пятна.
– Вот чёрт, – осматривает себя. – Как думаешь, отстирается? – а потом вдруг хмурится. – Да откуда ж тебе знать, ты поди и кнопку включения на стиралке не найдёшь…
– Ну ты-то не начинай! – вдруг подлетаю. – Я не знаю, что этому психу надо было от меня, и про что он говорил. И уж точно не я виновата в том, что ты испортил свою рубашку!
– Говорил же тебе! – хватает меня за плечи и стискивает так сильно, что я начинаю пищать. – Не делай глупостей! Но нет же, ты ж у нас самая умная!
– Рома, мне больно! – чувствую, как слёзы выступают. – Отпусти, пожалуйста.
Вместо ответа и разжатия бешеной хватки Ромка смотрит на меня, что бык на красную тряпку, ещё секунда и наденет на рога. Да что я ему сделала-то?
– Ромочка, пожалуйста, – пытаюсь выпутаться, синяки точно останутся. – Приди в себя. Я же ничего тебе не сделала.
Презрительно дёргает губами и опускает руки:
– Ты себе жизнь испоганила. А мне, да, ничего не сделала, – спокойно отвечает.
– Хватит загадками говорить, – надуваю губы, – или расскажи уже, или перестань вести себя как олень, – бурчу.
– Да вот не знаю, как сообщить тебе новости так, чтобы ты из окна не вышла.
– Я не идиотка, чтобы так поступать, – смотрю на друга исподлобья, пытаясь понять, что же в его башке творится, раз он считает, что я полетать вздумаю.
Кривлюсь и опускаю взгляд на его рубашку. Божечки, ну не могу я смотреть на эти кровавые рисунки, сердце сжимается. Да и лицо у Ромки теперь всё в синяках будет.
– Сходи в душ, – бубню, – потом поговорим. А я закажу что-нибудь поесть. Я голодная уже.
– В холодильнике роллы есть, – небрежно бросает и начинает расстёгивать рубашку.
– Угу, – собираюсь отойти, но замираю.
Бровь невольно изгибается. Смотрю на открывающийся вид и залипаю. А когда это Ромка успел накачаться? Сколько его помню – тощий задрот. Но здесь мой мозг отключается. Осматриваю упругий пресс, там даже кубики есть.