Шипучка для Сухого - стр. 17
Я кладу трубку и начинаю в панике ходить из угла в угол в поисках выхода из ситуации.
Я слышала, конечно слышала, знаю о таких историях и отдаю себе отчет, что меня пока что очень вежливо предупредили. Очень вежливо.
Газеты рассказывают совершенно страшные вещи про хозяев таких квартир, попросту пропавших без вести… Хотя не факт, что и со мной так же не будет. Кто им помешает забрать у меня деньги после подписания документов? А меня саму… И это еще будет легкий вариант, если просто убьют. А, судя по мерзкому интересу в глазах высокого, меня не просто убьют. Поиграют сначала.
Становится так страшно, так жутко!
В первую очередь, от собственной беззащитности.
Я внезапно отчетливо понимаю, что совсем одна, что никто обо мне не будет переживать, беспокоиться. Родных не осталось. Работа и дом – вот все, что у меня есть! Даже друзей не нажила как-то. Всегда была тихая, скромная, хорошо и много училась. Последние годы провела у постели бабушки. Ради того, чтоб ее поддержать, и в мед пошла! Слишком дефицитные сейчас лекарства. Да что говорить, обычных бинтов не хватало! Иголок! Шприцов!
Я думала только об облегчении боли для родного человека, работала, училась, выживала.
И вот теперь я совсем одна. Господи, да у меня даже парня нет! Из знакомых только Веник!
Веник!
Я бросаюсь к телефону, но трубку так и не снимаю.
Он не поможет.
Сын интеллигентнейших родителей, умный и спокойный, Веник всегда был не от мира сего немного, как и многие гении. И перебивался случайными заработками. Как и многие никому сейчас не нужные гении. Я не сомневаюсь, что он решит помочь.
И, возможно, приедет сюда, ко не, чтоб завтра встретить этих людей.
И я прекрасно знаю, чем такая встреча закончится.
Нет, подставлять Веника я не могу.
Но что же делать? Что?
Из головы не выходит Олег.
Это ведь он!
Внезапное озарение отдает еще большим холодом.
Конечно, он!
Он, наверно, с ними заодно! Разведчик! Выведал, где живу, что совсем одна, и прислал этих…
На душе, кроме страха, становится невероятно противно.
Я вспоминаю его взгляд, такой тяжелый, такой пугающий… Такой внимательный. Как он смотрел на меня сегодня на кладбище… И потом, в машине. Как я обманывалась! Какая я дура!
Эти мысли не добавляют ясности в сознание, и, сделав еще несколько бесцельных кругов, я валюсь без сил обратно на диванчик. Он ужасно неудобный, кожаный, с высокой массивной спинкой с полочкой наверху и жесткими деревянными, тоже обитыми кожей подлокотниками. Но я к нему так привыкла. Я столько ночей на нем провела, когда бабушка болела.