Шестое чувство - стр. 2
Как же такое могло произойти? Ведь контроль был отлажен по лучшим стандартам КГБ. И тем не менее… тем не менее. Нужно было вести барражирование… да, на случай непредвиденных обстоятельств.
Старик закряхтел и перевернулся на другой бок. Сон не шел. Он словно находился неподалеку, на расстоянии протянутой руки… у окна, завернувшись в темную, чуть колышущуюся портьеру. Но упорно не желал снизойти к Владлену Моисеевичу, чтобы старый человек – один в огромной квартире – заснул.
Портьеры!..
Только сейчас Владлен Моисеевич понял, что портьеры ну никак не могут колыхаться в этой комнате с наглухо закрытыми окнами. Старик застонал и вскочил с кушетки, но тут его словно схватили за горло… Он закашлялся, вцепившись пальцами в собственную шею. Ему показалось, что его кто-то душит. Но нет… нет. Просто в легкие Владлена Моисеевича Горового попал свежий ночной воздух, которого отродясь не было в его кабинете даже в теплые летние ночи, не говоря уж о теперешних, сентябрьских.
Старик шагнул к окну, портьера шевельнулась и словно бы устремилась ему навстречу. Владлен Моисеевич поджал губы и сухо выговорил:
– Это безобразие! Что вы себе позволяете? Ночью!..
– Совершенно верно, Владлен Моисеевич, – ответили ему почти шепотом. – Это совершенное безобразие с моей стороны, как вы любили говорить.
– Я и сейчас так говорю, – возразил старик. – Это вы приоткрыли окно?
– Мне показалось, что в вашем кабинете несколько спертый воздух.
– Почему вы…
– Одну минуту, Владлен Моисеевич. Сегодня теплая ночь. Нет-нет, не включайте света. Станьте к окну. Правда, сегодня ночью тепло?
– Дурацкие выходки! Между прочим, я был уверен, что вы не будете дурить. Я вас ожидал.
– Ожидали! Так как там насчет бумаг, Владлен Моисеевич?
Старик поднял седые кустистые брови:
– Как, вы… из этих?
– Вот именно, Владлен Моисеевич. Так что насчет документов на куплю-продажу?
– Я и не думал, что ты на такое способен. Ладно. Насчет бумаг: я уже сказал, что это бесполезно! А вот теперь насчет тебя. Это нехорошо, что ты…
– Это очень плохо, драгоценный мой Владлен Моисеевич, – перебили его. – Речь не обо мне, речь о вас. И я говорю: очень плохо.
Старик хотел что-то ответить, но тут он вдруг почувствовал, что в его ушах поднимается высокий звенящий звук. Так у него бывало при вспышках раздражения, при повышении давления… Владлен Моисеевич кашлянул, подавшись вперед, и тут же складки портьер скользнули к его ногам, и старик понял, что на его щиколотках сжимается кольцо чужих пальцев. Владлен Моисеевич хотел сказать, что не нужно таких фокусов, что у него к ночи распухают суставы и что это возрастное, до известной степени нажитое сидячим образом жизни… Но тут он устремился вверх с силой, которую не могли сообщить ему его слабые, отечные в щиколотках ноги. Он перевалился через подоконник со слабым щенячьим стоном и увидел, что в десяти или более метрах под ним ходит волнами черная земля.