Шестерка воронов - стр. 64
– Почему ты на это согласился? – пробормотала она.
Опухшее лицо Маззена исказилось, и Нине показалось, что он пытается улыбнуться.
– Хорошие деньги.
Она вздохнула. Ну да, разве в Бочке кто-то что-то делал по другой причине?
– Настолько хорошие, чтобы добровольно сесть в Хеллгейт?
Каз постучал тростью по полу.
– Хватит докапываться, Нина. Если Хельвар согласится с нами сотрудничать, они оба обретут свободу, как только мы закончим работу.
– А если нет?
– Тогда Хельвар вернется в камеру, а Маззен в любом случае получит деньги. И я обещал ему завтрак в «Купероме».
– Можно я закажу вафли? – пробубнил он.
– Мы все закажем вафли. И виски. Уж поверь, если наша миссия провалится, никто не захочет говорить со мной трезвым. Нина, ты закончила?
Она кивнула, и Инеж заняла ее место, чтобы наложить на Маззена повязки, как у Матиаса.
– Ладно, – кивнул Каз. – Буди Хельвара.
Нина присела рядом с Матиасом, пока Каз светил ей лампой. Даже во сне лицо парня было тревожным и хмурым. Она провела рукой по его побитой челюсти, борясь с желанием задержать ее там.
– Не трогай его лицо, Нина. Мне надо, чтобы он мог передвигаться, а не выглядел красавчиком. Быстро исцели его до нужного состояния, но не более. Не хватало еще, чтобы он нашел силы с нами бороться.
Нина убрала одеяло и принялась за работу. «Всего лишь очередное тело», – убеждала она себя. Каз довольно часто вызывал ее среди ночи, чтобы исцелить раненых членов «Отбросов», которых нельзя было вести к медику, – девушек с ножевыми ранениями, парней со сломанными ногами или застрявшими в теле пулями, жертв потасовок с дозорными или другой бандой. «Представь, что это Маззен. Или Большой Боллигер, или еще какой-нибудь дурак. Ты не знаешь этого парня». И в этом была доля правды. Парень, которого она знала, сейчас – только оболочка, внутри которой находится кто-то другой.
Она ласково коснулась его плеча и позвала:
– Хельвар… – он не шевельнулся. – Матиас.
В горле появился ком, а глаза защипало от желания расплакаться. Нина нежно поцеловала его в висок, хотя знала, что Каз и другие смотрят и что она выставляет себя идиоткой перед ними. Но, после столь долгой разлуки, Матиас снова был здесь, рядом с ней. Вот только изувеченный.
– Матиас, – повторила она.
– Нина? – его голос был хрипловатым, но таким же чудесным, каким она его помнила.
– О, святые, Матиас, – прошептала она. – Прошу, проснись.
Он поднял веки и посмотрел на нее своими светло-голубыми глазами.
– Нина, – тихо произнес он. Затем погладил костяшками пальцев ее щеку и ласково обхватил грубыми ладонями лицо. Казалось, он не верил собственным глазам. – Нина?