Шестая загадка - стр. 16

– А что, если девочка жива?

– Что?

– Если выяснится, что она не умерла? Агарь все это время продолжает ее искать, а вы сидите сложа руки. Это явно говорит не в вашу пользу, не так ли?

Пока я спускался в лифте с двадцать четвертого этажа, у меня перед глазами стоял образ старшего Гусмана. Не знаю почему, но мне не хотелось, чтобы он во мне разочаровался.

Я вернулся к машине и поехал в район Бавли. Солнце еще не село, но горизонт уже окрасился закатными оттенками и на небе проявились дорожки грядущей ночи, темные, как след чайного пакетика в чашке. Я припарковался на шоссе Бней-Дан, что тянется вдоль парка, и пошел к речке Яркон. На берегу я остановился. Мой взгляд зацепился за ржаво-зеленые сточные воды, над которыми клубились зловонные испарения. Вот типичный для Тель-Авива парадокс: сначала угробили единственную в городе реку, а потом разбили вокруг нее невероятно красивый парк. Между шоссе и речкой был устроен мини-зоопарк. За оградой расхаживали жирные гуси, которых дети кормили чипсами. Под оливковым деревом с густой листвой лежал большой горный козел, время от времени закидывая назад голову, чтобы своими длинными рогами почесать задницу. У меня никогда не было рогов, но, если бы были, думаю, я не нашел бы им лучшего применения. Я развернулся и пошел в сторону жилого массива.

Бавли – один из тех районов, которые возводились как элитные, но начали чахнуть еще до того, как были убраны последние строительные леса. Он все еще выглядел вполне респектабельно, но вместо топ-менеджеров здесь жили немолодые пары и адвокаты, которым никогда не открыть собственную практику. В местном супермаркете обитали домохозяйки, перед выходом из дома не утруждавшие себя даже необходимостью причесаться, а их дети-подростки спешили разъехаться на своих скейтбордах в места поинтересней. Через пять минут я дошел до здания, в котором когда-то располагался кинотеатр «Декель». Теперь оно стояло заброшенным и ждало, чтобы кто-нибудь превратил его в очередной торговый центр. Я повернул налево, потом еще раз налево и оказался перед домом, где жила Агарь Гусман.

Восьмиэтажка была выкрашена в любимый цвет этого района – бело-облупленный. На парковке возле дома стояли две молодые мамаши с колясками. Одна с воодушевлением что-то рассказывала, вторая покорно слушала, явно надеясь, что скоро ее мучениям придет конец. Русский парень с плечами вышибалы подрезал живую изгородь. Почувствовав на себе мой взгляд, он улыбнулся и подмигнул мне. Я ответил ему тем же, хотя и не понял, на что он намекает. Неподалеку остановился фургон с мороженым, из которого неслась радостная мелодия. Мимо торопливо прошли два солдата с автоматами на плече. На автобусной остановке села на лавочку пожилая женщина, по виду домработница. Я уже собирался уходить, когда услышал, как меня кто-то окликнул. Она выскочила из подъезда – похоже, по лестнице спускалась бегом. В руке она держала фотокарточку.