Шесть соток волшебства - стр. 37
— Думаю, что я знаю себя. И знаю ситуацию. Сейчас от меня лучше держаться подальше.
Славик наконец-то повернулся к Инге — теперь их лица разделяли считаные сантиметры. Инга видела, как колеблется, подрагивая, отблеск лампы в его глазах.
— Я сейчас что, должна испугаться?
— Может, и стоило бы.
— А может, я очень храбрая, — не опуская взгляда, Инга погладила Славика по спине и почувствовала, как вздрогнули напряженные мышцы.
— Потом ты об этом пожалеешь, — хрипло прошептал он, наклоняясь вперед, и застыл, почти прикоснувшись губами к губам.
— Ну так это же потом.
Инга сама потянулась вперед и мягко прижалась к сухому обветренному рту. Славик застыл мраморным изваянием, только раздувались трепещущие ноздри. Мгновение длилось и длилось, Инга успела проклясть себя, проваливаясь в Марианскую впадину смущения, и сто миллионов раз пожалеть о дурацком, совершенно идиотском порыве. Ну зачем она все это затеяла? Зачем полезла к мужику с поцелуями, видела ведь, что он не собирается… Ох!
Спрыгнув со стола, Славик рывком развернул Ингу к себе — и неуверенный школьный поцелуй полыхнул термоядерным взрывом. Славик целовал, лаская и прикусывая губы, его руки уверенно скользили по телу, сжимая почти до боли — но ровно там, где нужно. Отдавшись на волю стихии, Инга плыла в горячих сладких волнах, оглохшая и ослепшая. Все, что осталось от реальности — шумное дыхание Славика, его жадные, болезненно-голодные прикосновения и грохот пульса в ушах.
А потом Славик замер. И, резко оттолкнув Ингу, развернулся спиной.
— Кто ты?!
Все еще оглушенная, Инга выглянула у него из-за плеча, осоловело моргая. В темном углу, прямо над мисочкой с молоком, стоял черный кот размером с хорошую овчарку. Желтые глаза с узкими прорезями зрачков светились, как фары надвигающегося автомобиля. Прицелившись пристальным взглядом в Ингу, кот вздыбил шерсть, зашипел, ударил лапой, и розовая мисочка улетела в стену, размахнув над собой белый шлейф молока.
— На море-окияне, на острове Буяне стоит бел-горюч камень Алатырь, — торопливо зашептала Инга, обхватывая за плечи Славика, чтобы не дернулся вперед. — Сидит на том камне Матерь Божия, золотое веретено держит, серебряную пряжу прядет. Воздень на меня, Матерь Божья, рубашку железну, от злого духа заговоренную. От духа злого, от глаза черного, от страстей, от боястей, от порчи, от урока, от помысла недоброго, от силы дьявольской. Рубаху железную на меня воздень, поясом серебряным препояшь, шеломом золотым возвенчай. Как рубаху железную не порвать, как шелом золотой не разломить, так и слов моих не порушить. Аминь!