Шесть шестых - стр. 28
– Почему?
– Я там уяснил для себя простую вещь: в таких играх надо ни на что не обращать внимания. Быть таким... как танк. Ноль эмоций! При напролом – и ни на что не реагируй! Там ведь все рассчитано на то, что человек выйдет из себя, наговорит черт-те что и это увидят все зрители. Знаете, сколько у них приемчиков разных, чтобы игрока из себя вывести? И не грубит вроде никто – наоборот, все очень вежливые, а все равно полностью соображать перестаешь. Я ведь почему сегодня выиграл? Заставил себя не слушать Троекурова! Вообще-то я человек, конечно, слабовольный, скажу честно. А сегодня заставил себя собраться. Понимаете, заставил! Что бы он ни говорил, что бы ни нес – я его просто не слышал!
– Вы молодец! – восхитился Вася. – Я видел эти передачи. Ну, эту вашу игру «Шесть шестых». Там Троекуров с людьми такие штуки вытворял! А вы еще говорите, что вы слабовольный...
Время за разговорами с немного успокоившимся после проглоченной таблетки Ребриковым летело незаметно, водитель оперативной «Волги» был асом, поэтому Вася даже удивился, когда тот неожиданно сказал:
– Ну, вот она, Шатурская. К какому дому подъехать?
Ребриков снова занервничал и, в очередной раз обернувшись, тревожно посмотрел в заднее окно «Волги».
– Через два дома остановите, пожалуйста. Вы со мной подниметесь? – умоляющим тоном обратился он к Пупкину. – Они ведь могли и следить за нами, и адрес мой знают – я же анкету заполнял.
– Конечно, поднимусь, Николай, мы же вам обещали!
Заразившийся беспокойством Ребрикова, Пупкин первым вошел в подъезд стандартной пятиэтажки, распахнув пиджак и держась за рукоятку «макарова». Но ничего не произошло. Никого за входной дверью не было. По едва освещенной лестнице они поднялись на четвертый этаж, где Ребриков, открыв обитую потертым коричневым дерматином дверь, пригласил Пупкина в свою однокомнатную квартиру, которая, скажем мягко, была грязновата и изрядно захламлена. В тесной передней, на вешалке, вперемешку висели кучей летние и зимние вещи. В комнате Васе бросились в глаза неубранная постель на диване и самодельные стеллажи по всем стенам с массой разнокалиберной литературы. Причем на фоне совершенно растрепанных книжек выделялись отдельные дорогие тома разных энциклопедий, словарей и справочников. Попадались даже разрозненные тома дореволюционных энциклопедий издательств «Гранат» и «Брокгауз и Ефрон».
На большом обеденном столе стоял старенький компьютер, рядом с которым забавно смотрелась сиротливая тарелка с засохшими макаронами, обильно политыми кетчупом. Тут же стоял электрический утюг и было расстелено старенькое одеяло. Видимо, собираясь на игру, Ребриков приводил себя в относительный порядок. На спинках стульев висели потертые джинсы, рубашки, водолазки.