Шесть шестых - стр. 22
– Потому что в радиомикрофоне быстро садятся батарейки, – примирительно ответил Гусев.
– А почему они быстро садятся именно у меня? Они что, новые купить не могут?! На батарейке, – он нервно схватил со стола батарейку «Крона» и потыкал в нее пальцем, – вот тут, на боку, срок годности указан. Просто при покупке нужно его проверить... Нет, никому даже и в голову не придет! И что это за идиотский порядок – перед каждой игрой полностью повторять правила? Ну сколько раз мне еще их отрабатывать?! Да их все зрители уже давно наизусть выучили!
– Боречка, – миролюбиво попыталась успокоить его Жанна, – ну ты же не прав, согласись. Ты же сам прекрасно знаешь, что зрители никогда ничего не помнят. На нас и так в прессе наезды сплошные, а если ты чего-нибудь не скажешь – все, прицепятся моментально.
– Борис Михайлович, да успокойтесь вы! – вступил режиссер. – Попейте кофейку лучше. Последняя съемка и... Целых пять дней отдыхать будем!
Троекуров отхлебнул кофе из пластикового стаканчика, поданного Леночкой, и заговорил уже миролюбивее:
– Кто будет, а кто и нет, не забывайте – у меня еще и институт, а я уже как выжатый лимон. Скоро на площадку?
– Сейчас, сейчас... Свет только поставят – и начнем. Не дергайтесь!
– А Троекуров всегда к вам заходил в перерывах? – поинтересовался Колапушин.
– Когда как. Вообще-то у него, как и у любой телезвезды, есть собственная гримерная, где можно спокойно отдохнуть, и кофе ему там бы подали или сок, но Борис иногда и к нам заходил.
– А сегодня это было не чаще, чем обычно? – задумчиво спросил Колапушин, почесав висок. – Он не нервничал сегодня, вы не заметили?
– Пожалуй, почаще, – так же задумчиво ответил Гусев. – Но понимаете, к телезвездам вообще надо относиться по-особому – такая, знаете ли, профессия... У них же всех капризы постоянные. И я уже говорил вам, что положение у нашей передачи очень неопределенное. Борис тоже об этом знал и, естественно, нервничал: все-таки гонорар ведущего – это очень приличные деньги. Да и все, кто об этом знает, нервничают. Я вот тоже думаю: закроют передачу – на пенсию уйду. Не буду я больше ни за что новое браться, хватит!
На пульте неожиданно закурлыкал телефон. Гусев снял трубку.
– Аппаратная. Да, здесь, сейчас передам. – Он протянул трубку Колапушину: – Это вас.
– Я слушаю, – произнес Колапушин.
– Арсений Петрович, вы не можете ко мне подняться? – раздался в трубке голос Немигайло. – На третий этаж, в двадцать шестую комнату.
– А что у тебя там случилось, Егор?
– Да тут этот миллионер, Ребриков, совсем распсиховался. Требует себе вооруженную охрану. С нами вообще разговаривать не желает – только с самым главным начальником соглашается! С ним-то что нам делать?