Шесть камешков на счастье - стр. 7
– Другие предложения есть? – смеется папа.
– Не-а. Переживу. Обычно же как-то я с этим справляюсь, – отмахиваюсь я.
Отец хмурит брови.
– Может, мне снова поговорить с директором? Наверняка он как-то сможет помочь.
– Ни в коем случае! – взвиваюсь я. – Когда ты с ним в последний раз поговорил, ребята, которых он наказал, обо всем узнали, и стало только хуже. Я должна справиться с этим сама.
Пару мгновений папа молча глядит на меня – и расцветает:
– Ты ведь знаешь, как сильно я тобой горжусь?
Я возвожу глаза к небу, но, надо сказать, почти незаметно.
– Мне пора – а то опоздаю…
– Ладно-ладно. Увидимся вечером. Помнишь, у Тая сегодня игра? Я люблю тебя, Эл, – с нежностью говорит мне отец.
– Я тоже тебя люблю, папочка! – Я выбираюсь из машины и почти уже ухожу. Но что-то не так, и, сделав пару шагов, я останавливаюсь и оборачиваюсь. Папа опускает стекло:
– Элис…
– Я знаю, пап!
Но он все равно выкрикивает свое коронное:
– И помни, кто ты!
Вот же ж старый дурак. И хотя всю эту трогательную сцену видит компания ребят, стоящих неподалеку, и я уверена, что уже красная как рак, я не могу не улыбаться.
– Хорошо, пап!
Как только его машина скрывается вдали, моя улыбка исчезает. Я уже, наверное, и не вспомню, когда в последний раз за все время моей учебы в школе я хотела улыбаться. Ладно, вспомню. Чуть больше года тому назад, но такое впечатление, что с того момента прошла целая вечность. Это было в прошлом году, когда я только-только пошла в шестой класс. Тогда Эшли Симмонс, моя закадычная подруга – она жила в соседнем доме, – девушка, которую мечтал поцеловать каждый из парней в нашем классе, решила, что я пагубно влияю на ее репутацию. Знаете, как это обычно бывает: я небольшого роста и не блещу красотой, а высокая и красивая Эшли явно не обременена интеллектом, и, соответственно, она решила, что в школьной тусовке я, словно якорь, утяну ее на социальное дно. То есть, конечно, она не говорила мне ничего подобного, это лишь мои домыслы. Но вместо того чтобы прямо сказать: «Элис, ты мне больше не нравишься» или «Я не хочу с тобой больше тусить», Эшли просто начала меня игнорировать, что, на мой взгляд, много хуже. И ладно бы только это. Но как-то раз во время урока физкультуры, когда мы переодевались в форму, Эшли перешла в наступление.
– О! Мой! Бог! – заорала она. – Элис, ты что, носишь еще прошлогодний лифчик?!
Мое сердце остановилось.
– Что?.. О… нет. То есть… Вряд ли, – промямлила я.
– Конечно! Ты что, не помнишь? Я же с тобой была, когда твоя мать помогала тебе его выбирать! – напомнила Эшли мне со смешком, похожим на тот злобный смех, которым смеются колдуньи в ужастиках. – Вот же, на нем божьи коровки, на них ты и запала тогда!