Шешель и шельма - стр. 17
Норк не вызвал у Чары симпатии с первого взгляда, начиная с собственно погоды, которой он встретил гостей из Ольбада, вынудив дирижабль садиться сквозь низкие тяжелые тучи. Они укрыли город и все его окрестности толстым серым одеялом, лишь самую малость не цепляясь брюхом за вышки. К счастью, грозы не ожидалось, да и ветер был слабым, так что причалило воздушное судно без проблем.
Пассажиров и их вещи до вокзала довезли несколько автобусов, выкрашенных в угрюмый темно-зеленый – не чета радужным вагончикам в Беряне. Да и само здание воздушного вокзала Чарген не понравилось все по той же причине: слишком тускло и мрачно, и это впечатление не получалось списать на собственное плохое настроение.
Большое пустое пространство, похожее на железнодорожный дебаркадер, – темный свод из чугунных арок, крытый чем-то серым. Через него спешили во всех направлениях люди, прорва людей, и почему-то подавляющее их большинство тоже было серым. Серые плащи всех оттенков на женщинах, серые костюмы на мужчинах – каждый в отдельности был, наверное, не так уж плох, но все вместе создавало давящую, тяжелую атмосферу. Вкрапления коричневого, темно-синего и темно-зеленого совсем не спасали – окружающая серость, кажется, наползала на них туманом и стремилась подмять под себя.
Раздражали грязные цвета и суета, нервировали крики шмыгающих в толпе торговцев всякой мелочью. В Беряне такие тоже были, но они сидели в симпатичных маленьких будочках с вывесками вдоль стен вокзала, а не путались под ногами.
И дело было, конечно, не в возрасте, о котором говорил Ралевич: в тридцать четыре при ее стиле жизни сложно оставаться ребенком даже в глубине души. Может быть, в Чарген была слишком сильна горячая ромальская кровь, доставшаяся от отца, или для этого вполне хватило бы ольбадской, или примеси мадирской с материнской стороны – не важно. Но Чара искренне любила яркие цвета и отчасти поэтому любила Беряну и даже ее жителей, несмотря ни на что.
А здесь… Даже в своем скромном светло-голубом плаще золотоволосая Цветана выделялась на фоне окружающих. И при необходимости смешаться с толпой ей тоже пришлось бы посереть. В прямом смысле.
Чара проводила тоскливым взглядом единственное попавшееся яркое пятно, женщину в апельсиново-оранжевом плаще. Та поймала ее взгляд и, понимающе улыбнувшись, подмигнула. Тоже, наверное, ольбадка. Стало немного легче, а потом они наконец выбрались наружу.
Воздушный порт, как и положено, находился в стороне от города, и вокруг большой площади раскинулись поля, обведенные кромкой леса. Тоже темные, кажущиеся сонными без солнца, но при взгляде на этот простор, на рассыпанное по одному из полей стадо бело-рыжих коров Чара испытала облегчение. В мрачной пещере дебаркадера начало казаться, что цветов в мире попросту не осталось, и расхожее выражение «чтоб мне посереть» заиграло новыми, особенно жуткими красками.