Шерше ля вамп - стр. 30
До годовщины их знакомства оставалось меньше месяца, когда зазвучали тревожные сигналы. Лиса стала рассеянной, в ее русалочьих глазах загорелся опасный огонек решительных перемен, а в душе поселилась тайна – тайна, которой было суждено их разлучить. Он не знал имени своего соперника, но видел, как Лиса становится тихой и задумчивой, как все меньше удовольствия ей доставляет скорость, как она отдаляется от него, избегая близости, в которой никогда прежде ему не отказывала и даже наоборот – всегда была более ненасытной, чем он.
В тот вечер Воробьевы горы тонули в закатном зареве, и вся она была словно объята светом. Глядя на нее и чувствуя, что дороже нее нет никого на свете, Андрей загадал: только бы продержаться до годовщины их знакомства и тогда все будет хорошо. Мороки разлуки развеются, и они будут вместе навсегда. Вечно молодые, влюбленные в свободу, пьяные от счастья.
– Я хочу тебе что-то сказать, – торопливо проговорила она тогда и все испортила. У Лисы был такой решительный и немного виноватый вид, что он понял: она его бросает.
– Не надо, – остановил он ее, испугавшись. Только не сегодня. Он не готов услышать, что она уходит от него.
– Но это важно, – с настойчивостью возразила она.
– Скажешь завтра. – Он нашел в себе силы улыбнуться.
Лиса, разочарованно кивнув, покорилась. А Андрей вздохнул с облегчением – у него впереди была целая ночь счастья. Ночь, когда он еще верил, что Лиса принадлежит ему и перед ними открыты все дороги мира.
Он еще тогда не знал, что этой ночью умрет. Когда Лиса, взмахнув на прощанье рукой, умчалась в закат, он был еще жив. К утру, когда он, оборвав ее неотвечающий мобильный телефон, услышал в трубке ответ, он едва дышал. Его сердце остановилось, когда вместо звенящего голоса Лисы отозвался чужой бас – глухой и скорбный. «Убита» – это слово пронзило его агонией, кривым восточным кинжалом прошлось по всему телу, сбивая с ног, оглушая, убивая. Вытравило из его сердца весь солнечный свет, выжгло радость и заполнило леденящей смертельной тоской.
Андрей мчался по Москве, не разбирая дороги. Чуть не разбил мотоцикл, которому прежде поклонялся, швырнув его на обочину. Он бежал к ней – беззащитной фигурке, лежащей среди пожухлой листвы под набирающим цвет каштаном. «Молодая какая, красивая! Бедная девочка… Живого места не осталось», – прошивали его пулеметные очереди шепотков зевак.
Бросившихся к нему милиционеров он сшиб, как кегли. Никто не мог ему помешать приблизиться к Лисе. Даже ветер, неожиданно жестко отвесивший ему пощечину, за то, что не удержал, не уберег… Запрокинутое лицо Лисы с неподвижными глазами было мертвенно-бледным, волосы червонным золотом разметались по земле, словно сломанные крылья, а красная курточка вдруг превратилась в перья – и алые лоскуты заполоскали по ветру, распространяя вокруг запах смерти. Андрей рухнул на колени, и джинсы моментально напитались красным. Нащупал руку Лисы – та была влажной от крови.