Шёпот высоких трав - стр. 21

– Агата, – Егор улыбнулся, а потом погладил плед, понимая, что девушка позаботилась о нем.

Миг спустя, улыбка Астахова стала еще шире: он вспомнил вчерашний вечер, смешной «бублик» Агаты, но самое главное – ее взгляд и ее свет. Именно так, свет, а еще искренность и доброту, такую редкую по нынешним временам. Егор прикрыл глаза, вспоминая, как уютно было в лавке рядом с Агатой, как голос ее успокаивал, убаюкивал, а сама девушка сияла красотой. Не той яркой, которой блещут экранные теледивы и манекенщицы, но иной – глубинной, гармоничной и быть может, вечной.

Подушка под головой приятно грела, магазинный диванчик радовал упругостью, поэтому Астахов не спешил вставать, наслаждаясь этим немудреным комфортом. Через минуту он снова уснул, убаюканный тиканьем часов из антикварного квартала Шеффилда.

Второе за утро пробуждение Егора стало приятным, а если быть совсем точным – изумительно приятным; он услышал тихий женский разговор, темой которого был он сам.

– Какой экземпляр! – Восхищенный голос с затаенным смехом.

– Лала, тише. Он услышит и проснется, – успокаивала собеседницу Агата.

– Одного не понимаю, почему он спит в магазине, а не у тебя дома. – Ход мыслей незнакомой Лалы развеселил Егора, а потому молодой человек и не подумал открывать глаза, надеясь услышать еще что-нибудь приятное и пикантное. – Ты странная, Агаша. Если бы он пришел в мою смену, вряд ли спал на диване. А может и вообще не спал бы, – Лала и шутила, и не шутила: так показалось Астахову.

– Мы едва знакомы, – возражала Агата. – Он красивый, кто же спорит, но не скажу, что очень приятный. Он странный.

– Можно подумать, ты приятная, – хохотнула Лала. – Когда я пришла на собеседование, ты не постеснялась высказать мне все, что думаешь. Только две недели спустя, я поняла какое ты сокровище.

– О-о-о-о-у-у, – протянула Агата. – Обнимашки?

Егору до чертиков хотелось открыть глаза и посмотреть на обнимашки, но он удержал себя.
– Агаш, у него костюм дорогущий. – Судя по звуку, Лала подошла к диванчику, где Астахов так удачно притворялся спящим. – Брунэт, брутал, буржуй. Мой фасончик.

– Тихо, – шептала Агата. – А мне кажется он несчастненький. И бровки такие печальные.

Астахову с трудом удалось сдержать дичайший хохот.

– У тебя все несчастненькие, всех надо пожалеть и всем помочь, мать Агата. Расходуешь свой дар без монетизации. Умела бы я, как ты, озолотилась и купила себе вот такие часы, как у него. И где таких мужчин делают? – Лала шептала очень тихо.

Егор среагировал на слово «дар» и это, вероятно, отразилось на его лице.