Шепот пепла - стр. 16
– И это все, что вы подготовили для поединка? Самоуверенность убивает, мой господин. – Глаза Тавара сузились до щелок. – Вы позволяете себе подобную беспечность из-за смерти какого-то порченого старика?
Нико промолчал. Ярость лучше использовать по-другому.
Тавар ненавидел ошибки ученика. Он замечал их сразу. По выражению лица, дерганым движениям, сбитому дыханию. И тогда мастер ножей становился беспощаден. Нико вспомнил, как однажды забыл проверить сигнальные колокольчики на окнах. Тавар, пробравшись в комнату ночью, чуть не задушил его за эту оплошность. След на шее потом держался два-три дня, а глаза так налились краснотой, что даже в зеркало смотреться было страшно. Урок мастера ножей подарил Нико триды кошмаров и волны мурашек по телу от одного вида учителя.
Публика собралась тихая. Робко перешептывались за балюстрадой смоковницы, с укором кивали георгины. На арке позади Чинуша гудели осы. Они облепили спелые гроздья и жадно пили ягодную кровь.
– Мастер пообещал мне хорошее наказание, если я не уложу вас сегодня! – весело заявил молодой наемник. – А если одержу победу, Седьмой получит подробный доклад о вашем позоре.
– Это Тавар задумал? Я знал, что у тебя кишка тонка вытворять такое без его приказа.
Чинуш уже не слушал. В бою он становился холодным и расчетливым на манер учителя. Ни лишнего слова, ни посторонней мысли. Медленно, плавно, словно тень от тучи, скользящая по мраморному полу, он надвигался на Нико.
Юноша встал в стойку. Он старался исподволь следить за ногами противника. Шаг ускорялся. Чинуш ринулся на Нико черным вороном. Полы плаща разлетелись, точно крылья. Метательный нож незаметно лег в ладонь. Нико уличил заминку в ногах перед броском. Откатился в сторону. Стальная кобра канула в сеть плюща и застряла в листве. Второе лезвие дзинькнуло о камень колонны.
Чинуш сократил расстояние. Кинжалы встретились. Лязгнула сталь. Напряглись мускулы.
Тело непослушное, тяжелое. Даже распаленное гневом и азартом, оно двигалось медленней обычного. Тавар стоял в стороне и наблюдал с видом триумфатора. Для двух учителей, контрастных, как ночь и день, сын властия давно стал полем боя. Мягкость или жестокость. Самопожертвование или предательство. Любовь к ближним или себялюбие. Нико часто терялся, не зная, что правильней. В его сознании боролись убеждения Тавара и Такалама. Мастер ножей учил выживать любой ценой, убивать, лгать, жертвовать другими. Прималь наставлял отдавать последнее ближнему, защищать слабых, говорить правду. Сейчас Нико сражался не против Чинуша. Он бился за идеи Такалама. Отвоевывал им право на существование внутри себя. Обида на прималя забылась. Вместо нее вспыхнул гнев, обращенный к мастеру ножей и Чинушу. Все, кроме победы, стало незначительным, эфемерным. Нико больше не сомневался, на чьей он стороне.