Шепчущие никелевые идолы. Жестокие цинковые мелодии - стр. 92
Мимо меня в дверь протиснулся Плоскомордый:
– Пусть я замерзну или утону, но лучше пойду, пока есть возможность.
У моих ног крутилась пара котят, пытавшихся выяснить, что представляют собой градины. Им не понравилось.
– Возьми котенка? – спросил я.
Плоскомордый ответил взглядом более холодным, чем целый бушель градин.
– Они милые, – настаивал я.
Тарп покинул меня, отсалютовав одним пальцем.
И снова я поднялся с постели раньше, чем это было разумно. Правда, поскольку я отправился спать рано, мне удалось избежать недосыпа – я просто не наверстал того, что недоспал днем раньше.
Все остальные встали раньше меня. Естественно. Как и следовало предполагать. И все они были в хорошем настроении, несмотря на дождливую и ветреную погоду. У Дина уже был разожжен уютный огонек. Я уселся и со знанием дела принялся наблюдать, как он суетится, разбираясь с ущербом, причиненным бурей.
– Ну и как, много придется покупать заново?
– Я составляю список. Не очень. У нас, вообще-то, было слишком много посуды – мы ведь не устраиваем приемов.
Он принес мне чая в треснутом стакане. Я отхлебнул.
– Что поделывает Синдж?
– Они с братом разговаривают с этой… штукой.
– С этой штукой? Что-о? Старина Весельчак снова с нами? Почему же ты сразу не сказал?
– Должно быть, возраст сыграл со мной шутку – я был уверен, что сказал. Его разбудил грохот грозы.
Я не купился на это. Теперь стало ясно, почему вчера у меня было такое странное чувство, когда я вернулся домой: Мешок с костями уже не спал, а лежал в засаде.
– Ну что же, налей еще чашечку, и я пойду.
Он пробурчал, что для этого мне вовсе не нужен чай.
Пулар Синдж стащила в комнату Покойника половину имевшихся в доме светильников. В его присутствии она нервничает. Впрочем, я знаю не много людей, которые чувствуют себя уютно в обществе трупов – особенно таких, в которых до сих пор обитают изначальные квартиранты, словно призраки, не способные встать и пойти куда вздумается.
Спрашивать Старые Кости о настроении было бы пустой тратой времени – термин «сварливое» обычно вполне подходит. Вместо этого я спросил:
– Где котята?
– Прячутся, – ответила Синдж. – Они в ужасе.
– Неудивительно. В свое время Его Милость был известен как гроза котят.
Джон Растяжка недоверчиво взглянул на меня, словно сомневался, шучу я или нет. Будь он человеком, сейчас был бы без кровинки в лице.
– Вы уверены, что он проснулся? – уточнил я. – Я здесь уже целую минуту, и он еще ни разу мне не возразил.
«Есть более важные вещи, Гаррет, требующие моего внимания, – откликнулся Покойник. – Дюжина умов там, на улице, нуждается в изучении. Я хочу пошарить в них, пока они считают, что я еще нежизнеспособен».