Шелковый путь. Записки военного разведчика - стр. 34
На втором этаже расположены спальни и комнаты для зимнего проживания. Как правило, они расположены прямо над кухней. На кухне открытая печь для приготовления пищи. Вытяжной трубы нет. Вместо нее множество небольших дымоходов. Ими пронизаны все внутренние стены крепости. Они распределяют теплый воздух по комнатам и одновременно являются мощным теплоносителем. Дом похож на большой и живой организм. Ничего удивительного в том, что афганцы так к нему и относятся. К тому же они считают, что в доме живет множество различных духов, добрых и не очень, – шишаков, мадариалов, дивов.
Это накладывает определенный отпечаток на взаимоотношения между домом и его жильцами. Так, суеверный афганец никогда не войдет в дом с левой ноги. И, входя в комнату, не поленится произнести: «ИншаАллах» («Если того пожелает Аллах»). Так, на всякий случай.
В дальнем углу крепости расположен загон для скота. Недалеко от кухни – большой колодец. Он называется кяризом. И предназначен, насколько я в курсе, не только для обеспечения дома питьевой водой. Для этого в нескольких метрах от крепости протекает арык.
Общая площадь крепости не менее четырехсот квадратных метров. Живет в ней, как правило, одна семья. Такие вот жилищные условия были у жителей кишлака Калашахи.
Меня окружает толпа ребятишек. Сначала пугливо, держатся на расстоянии. Я подзываю старшего, мальчугана лет восьми. Спрашиваю, как его зовут. Мальчишку зовут Абдул. Протягиваю ему гость ирисок. Прошу разделить между ребятишками поровну. Это разумно. И по-взрослому. Абдул переполняется чувством гордости. Уходит к ребятам, там моментально возникают шум и гомон. Я знаю, что сейчас важно не переиграть. За мною следят десятки глаз. Добиться уважения афганцев крайне сложно. На это может уйти не один день. А потерять его можно в один миг. И навсегда. Но я также знаю, что афганцы очень любят детей. Не учитывать это нельзя.
Мы заходим с Хасаном на его пост. Это старинная полуразвалившаяся глинобитная крепость на окраине кишлака. Знакомлюсь с его четырьмя бойцами. Хасан называет их сарбозами – солдатами, но ополченцы поправляют своего командира. Мы – аскеры (герои). Вид у этих героев достаточно жалкий. Интересно, почему, в отличие от ополченцев, душманы выглядят так грозно? У меня закрадывается подозрение, что при появлении духов отряд Хасана разбежится в одно мгновение.
Я прошу собрать старейшин кишлака. Ждать их приходится недолго. Старикам и самим интересно, что здесь происходит. Мы садимся пить чай. За чаем любая беседа течет легче. А разговор предстоит серьезный. Душманы продолжали минировать дорогу между Тотаханом и 9-й сторожевой заставой. Прямо под носом у поста самообороны. На этой неделе там подорвалась одна машина с дивизии и одна БМП с 9-й заставы. С этим надо было что-то делать.