Шелковая лента - стр. 22
Стефания закрыла ей рот рукой, испуганно оглядевшись по сторонам: вдруг кто услышит? Потом, уже в паланкине, прошипела сестре на ухо, что лорд Амати – человек благородный и порядочный, а не похотливая скотина, ее уловки не подействуют.
– Какая ж ты дурочка, Фанни, хоть и старше! – вздохнула Хлоя.
Она откинулась на подушки, притянула голову сестры к себе на плечо и быстро зашептала:
– Запомни: плоть сильнее духа. Дух, он где-то там, – Хлоя ткнула в потолок, – а мужчинам хочется удовольствия. Они здесь и сейчас жить хотят. Охота, карты, выпивка, война, доступная любовь. Благородные тоже мужчины и тоже хотят. Женщины для них делятся на тех, кого бы они уложили в постель, и тех, на кого не встанет. Я отношусь к первой категории, ты, надеюсь, тоже, иначе намыкаешься. Равнодушны к женщинам лишь те, кто их боится, презирает, уже не может или любит мальчиков. Остальных всегда можно соблазнить. Пойми, глупышка, что для мужчин близость естественна, для здоровья полезно, – продолжала поучать младшая из сестер. – Женщинам, к слову, тоже, не гони супруга, потерпи, потом понравится. А пьяный мужчина… Кто меня давеча изнасилованиями пугал? – припомнила она. – Вот! Поэтому прикуси язычок и помоги. Для нашего общего блага. Между прочим, раздвигая сегодня ноги под Амати, я спасаю отца от бесчестья, возвожу семью на пьедестал.
– Понимаю, – кивнула Стефания, – только, если бы ты блюла заветы чистоты, проблем бы не возникло. И говори тише: услышат.
Уши ее горели.
Как можно обсуждать подобные темы? Стефания постеснялась бы говорить о таком даже с духовником.
– Слуги? – Хлоя передернула плечами. – Нет, сегодня такой гвалт из-за бродяг, с их тамбуринами ничего не расслышишь.
О да, сестра права, когда в город приезжают кочевники, можно беспрепятственно договориться об убийстве под носом у капитана стражи. Ряженные, с песнями, плясками и музыкой проходившие по улицам, появлялись в Грассе в раз год, разбивали палаточный лагерь за стенами и три дня веселили горожан горластым искусством. Попытки прогнать их ничего не давали, только озлобляли. Однако поговаривали, будто этот год последний, король издал указ, по которому возмутителей спокойствия уничтожат.
Утром кочевники уезжали, как всегда, на рассвете, поэтому сегодня веселились до упаду, грозя лишить сна добропорядочных горожан. Те, впрочем, в долгу не останутся: спустят собак, выльют на головы нечестивцам содержимое ночных горшков, познакомят с палками, а стража вдобавок и оштрафует. Так что смолкнут вскоре тамбурины, устанут вертеться танцовщицы и заливаться певцы, и поплетется ватага к воротам, чтобы последними покинуть город, переночевав за стенами, уйти тревожить чужой покой.