Шекспир должен умереть - стр. 5
Я еще доводил до завершения свою ироническую мысль, как где-то в неприятной близости послышались веселые и не совсем трезвые голоса. Я обернулся. Разумеется, это была все та же компания, что сидела по соседству с нами на террасе перед отелем: два самых обычных непримечательных парнишки и тип, то бишь неприятный блондинчик. Естественно и натурально, он был слегка пьян и, широко улыбаясь, вновь нагло пялился на мою Соню, у которой, кстати отметить, тут же появилась на лице интересная улыбка. Я сурово сжал зубы.
– Времена меняются, а вот Ален – ничуть, – вдруг раздался откуда-то сбоку высокий девичий голос. – И кто бы мог подумать, что я встречу его здесь, в моем втором родном доме – в Уорвике!
Стоит отметить, что данная неожиданная реплика прозвучала по-русски, что и заставило нас с Соней слегка вздрогнуть. Мы с ней одновременно повернулись на этот звонкий голос и увидели высокую леди, внешне с ног до головы выдержанную в стиле суровых времен рыцарей и крестовых походов: с высокой прической и в строгом платье с высоким воротником и длинными рукавами. Полагаю, именно из-за таких вот дам в глухом Средневековье рыцари бились на копьях до потери пульса. У дамы были ослепительно-рыжие волосы и круглые блестящие глаза, а на лице играла приветливая и радостная улыбка – она даже распахнула руки, словно собираясь меня обнять.
Пару минут я стоял дуб дубом, пытаясь сообразить, откуда эта дама может меня знать и почему ее лицо кажется смутно знакомым. Тут она сама пришла мне на помощь, заодно подскочив и таки обняв крепко и пылко обеими руками:
– Не узнал. Стыдно, Ален! В твои-то годы страдать провалами памяти! Напоминаю: первый курс литературного института, специальность переводчика художественной литературы, ты – с французского, я – с английского…
Продолжения не потребовалось, я моментально все вспомнил: Роза Мимозина, которую, естественно и натурально, все тут же прозвали Розой-Мимозой, красавица и умница, помешанная на литературе Англии раннего Средневековья. С ней у меня была короткая, но яркая love story, завершившаяся с обоюдного согласия без кровавых трагедий, потому как мы оба сделали простой вывод: «Не пара!»
Умница Роза быстро поняла, что с таким недалеким парнишей в часы досуга она не сможет обсудить даже такую мелочь, как достоверность трудов Гальфрида Монмутского, а я кожей почуял, что ее бесконечные рассуждения о метафорах в поэзии Чосера сделают из меня заику и страстного ненавистника мировой литературы в целом и британской в частности.
Сто лет назад мы с ней обсудили все это под рюмочку водки и расстались добрыми друзьями. Вот почему теперь, внезапно повстречав и признав подругу литературной юности, я также крепко обнял ее в ответ.