Шефы тоже плачут - стр. 40
- Ты сейчас с кем общаешься? - не выдерживаю я, и хоть пытаюсь растягивать губы в улыбке, выходит это, мягко говоря, дерьмово.
- С тобой. Или ты меня не слушаешь?
- Слушать слушаю, а вот вставить хоть слово - не могу.
- Так вставляй.
- Спасибо за разрешение, шеф.
- Обращайся.
Я считаю до десяти, чтобы не сорваться, потому что сейчас Орловский очень конкретно меня разозлил. Разобрался бы сначала с собой, а потом бы уже решал, стоит на людей кидаться или нет.
- Я предлагаю панкейки. Ванильный соус к ним и припущенные фрукты. Если можно будет делить - то для взрослых фламбэ. Для детей - без коньяка.
- Ты хочешь готовить сладкое?
- Я - нет. Но буду помогать во всём, в чём будет нужно. Несладких блюд явно будет много, а малыши любят всё с сахаром.
- Вообще резонно. Ладно, тогда с тебя соус, подготовка фруктов. Я займусь панкейками.
- Есть, шеф!
Мне даже удаётся произнести два последних слова почти что без сарказма. Горжусь собой. Ведь могу же отбросить все недомолвки, засунуть куда поглубже свои чувства и включить разум. В отличие от Андрея, который с грохотом выгребает на столы металлическую посуду. Что ж, пусть злится дальше, я уже ничего не могу с этим поделать.
- Эй, Пухляш, привет! - доносится из-за одних соседних столов, где вовсю готовят Марк с другом. - Как дела?
- Так её могу называть только я, - не успеваю я откликнуться, в беседу вступает Орловский, и вид у него при этом самый воинственный. Я бы даже обрадовалась проявлению ревности, если бы не несколько «но».
- Привет, Марк! - отвечаю, улыбаясь парню. Видеть его в числе участников довольно приятно. Он вообще располагает к себе сразу - какой-то открытой улыбкой, лёгкостью, что ли. - Что готовите сегодня?
- Адаптированные бурито, а вы?
- А мы не делимся с конкурентами информацией, - это снова вклинивается Орловский.
- А мы - панкейки.
- Пухляш, тебе бы промышленным шпионажем заниматься, - бурчит Андрей.
- Не говори глупостей. И вообще сейчас нам нужно сосредоточиться на деле. Так что пеки свои блины, поговорим потом.
Когда открылись ворота парка, из которых в нашу сторону хлынула пестроцветная толпа, клянусь, единственным желанием было бросить всё, развернуться и умчаться прочь с криком: «А-а-а-а!». Но я, разумеется, осталась на месте, продолжая делать то, что делала всё это время - сражаться с фруктами, которые в итоге стала не резать, а скорее рубить ножом.
Краем глаза я наблюдала за Орловским. Он попеременно обжигался, ругался едва ли не матом, замешивал всё новые порции теста. И когда настала очередь сервировать первые порции, у нас были готовы сносные панкейки, миска ванильного соуса и нарезанные фрукты.