Щит - стр. 29
– Ты… эта-а-а… не дури! Мэтр Марек и так зол на весь Горгот.
– А чего зол-то? – лениво потянувшись, спросил я.
– Дык подняли его ни свет ни заря. Вот и бесится.
– Прям как меня… – усмехнулся я и почесал щетину на подбородке. – Взбеситься, что ли? А кто поднял-то?
– Его милость господин Шайгер, – громким шепотом сообщил тюремщик. И… побагровел, сообразив, что отвечает на вопросы заключенного, вместо того чтобы вести его туда, куда приказали!
– Ладно, Жмых, не дергайся, – миролюбиво улыбнулся я. – Пойду я к твоему Мареку. Но сначала отолью.
Пока я справлял естественные потребности, жирняга хмурил брови и пристально вглядывался в лица моих сокамерников – видимо, искал причину, чтобы сорвать злость. А когда я закончил, тут же забыл про их существование и виновато уставился на меня:
– Руки… эта-а-а, подставь…
Подставил. Дал ему защелкнуть кандалы и неспешно вышел в коридор. Стараясь ничем не выдать своего страха перед будущим.
Попросив меня подождать, Жмых торопливо закрыл дверь, задвинул засов, вдел на место замок и дважды повернул в нем ключ. Потом захлопнул задвижку на смотровом окошке и глухо проворчал:
– Слышь, Меченый, ты… эта-а-а, не держи на меня зла, ладно? Я человек служивый. Делаю, что прикажут.
– Ладно, – кивнул я. И, не дожидаясь приказа, двинулся в сторону лестницы.
Обрадованный моей покладистостью, жирняга ощутимо расслабился и громким шепотом сообщил:
– Ты, эта-а-а, когда пытать начнут, лучше терпи. Мэтр Марек не любит трусов. А тех, кто ведет себя как мужчина, мучает не так сильно.
По спине потекли капельки холодного пота: «дятел» решил поторопиться и обойтись без разрушения души.
– Так Марек – палач? – стараясь, чтобы мой голос звучал как можно более равнодушно, поинтересовался я.
– Угу… Да ты о нем слышал – его обычно называют Душегубцем.
Слышал. И даже видел – на Лобной площади Аверона во время казни шайки Волчары Старза. Правда, в тот день мэтр Марек скрывал лицо под алым капюшоном, поэтому я запомнил не черты его лица, а особенности фигуры. И, конечно же, продемонстрированную им филигранную технику владения ломиком, клещами и топором.
Пока я вспоминал кажущуюся легкость движений королевского палача и чудовищную силу его ударов, мы спустились в подвал, углубились в темный, освещенный единственным факелом, коридор и вскоре оказались перед широченной двустворчатой дверью, из-за которой тянуло о-о-очень неприятными запахами.
– Спаси и сохрани тебя… э-э-э… Двуликий! – шепотом «благословил» меня тюремщик. И, толкнув одну из створок, молодцевато гаркнул: – Заключенный Кром по прозвищу Меченый доставлен!!!