Щит и меч - стр. 2
Себастьян Функ, упитанный, широкоплечий, почти квадратный человек с тугим животом и тяжело обвисшими щеками, нетерпеливо топтался возле подъезда своего дома. Когда Вайс подал к парадному старомодный «адлер», Функ с трудом влез на переднее сиденье и сердито спросил:
– Почему я должен ждать машину, а не машина меня?
Вайс кротко ответил:
– Извините, господин Функ, но у меня большие неприятности.
– Какие еще могут быть у тебя неприятности? – брезгливо буркнул Функ и пообещал: – Это я тебе сегодня сделаю неприятность. – Но все-таки, смилостивившись, осведомился: – Ну, что у тебя там такое?..
По мере того как Вайс подробно рассказывал, о чем его допрашивали в уголовном розыске, лицо Функа приобретало все более благодушное выражение. Он похлопал шофера по плечу:
– Это ничего, если тебя посадят. Им нужен преступник-немец. Ты немец.
– Но, господин Функ, вы ведь меня знаете. И я бы очень просил вас, если понадобится, быть моим адвокатом.
– Ничего не понадобится, – небрежно сказал Функ. – Ты рабочий, а рабочего они не станут подозревать.
– Ну какой же я рабочий? – горячо возразил Вайс. – Вы же знаете, я рассчитывал стать фермером. Я не знал, что ферма уже не принадлежит моей тетушке.
– Да, и потому, что ты этого не знал, ты несколько месяцев так трогательно ухаживал за своей больной тетушкой, что вся община говорила о тебе как об исключительно порядочном юноше. Не удивляйся. Я, как крейслейтер, считал своим долгом знать о тебе все, чего даже ты о себе не знаешь.
– Но я же любил свою тетушку, хотя, конечно, сильно огорчился, что не получил наследства.
Функ покачал головой.
– Я полагаю, на кладбище ты плакал в равной мере и о тетушке, и о наследстве… – Спросил сухо: – Ты все еще колеблешься – ехать тебе на родину или оставаться с большевиками?
– Господин Функ, – сказал Вайс, – теперь я решил: ехать, и как можно скорее.
– Почему теперь, а не раньше?
– Сегодня в угрозыске я понял, как плохо здесь относятся к немцам. Господин Кунц обещал оставить мне свою мастерскую, чтобы я стал ее фиктивным владельцем. Я думал, что у меня здесь будет больше перспектив, чем на родине. Но мне теперь ясно: мастерскую конфискуют. И я буду вынужден пойти на завод простым рабочим. А я предпочитаю быть солдатом на родине, чем рабочим здесь.
– Вот теперь я слышу голос немецкой крови! – одобрительно закивал головой Функ.
Вечером, когда Вайс, вымыв машину, протирал стекла замшевым лоскутом, в гараже неожиданно появился Функ (раньше он туда никогда не приходил) и спросил:
– Ты собираешься сегодня к сыну Шварцкопфа, чтобы выразить ему соболезнование?