Щит и меч - стр. 162

Это были враги. И чем больше их попадало сюда, тем лучше: значит, советские войска успешно отражают нападение фашистов.

Но это были люди. Ослабев от страданий, ощутив прикосновение смерти, некоторые из них как бы возвращались в свою естественную человеческую оболочку: отцы семейств, мастеровые, крестьяне, рабочие, студенты, недавние школьники.

Иоганн видел, как мертво тускнели глаза какого-нибудь солдата, когда Фишер, бодро хлопая его по плечу, объявлял об исцелении. Значит, на фронт. И если у иных хватало силы воли, несмотря на мучительную боль, засыпать, очутившись на госпитальной койке, то накануне выписки все страдали бессонницей. Не могли подавить в себе жажду жизни, но думали только о себе. И никто не говорил, что не хочет убивать.

Однажды ночью Иоганн сказал испытующе:

– Не могу заснуть – все о русском танкисте думаю. Пожилой. Жена. Дети. Возможно, как и я, до армии шофером работал, а я убил его.

Кто-то проворчал в темноте:

– Не ты его, так он бы тебя.

– Но он и так был весь израненный.

– Русские живучие.

– Но он просил не убивать.

– Врешь, они не просят! – твердо сказал кто-то хриплым голосом.

Барч громко осведомился:

– А если какой-нибудь попросит?

– А я говорю – они не просят! – упрямо повторил все тот же голос. – Не просят – и все. – И добавил зло: – Ты, корова, меня на словах не лови, видел я таких!

– Ах, ты так… – угрожающе начал Барч.

– Так, – оборвал его хриплый и смолк.

На следующий день, когда Вайс вернулся после перевязки в палату, на койке, которую занимал раньше солдат с хриплым голосом, лежал другой раненый и стонал тоненько, жалобно.

Вайс спросил Барча:

– А где тот? – и кивнул на койку.

Барч многозначительно подмигнул:

– Немецкий солдат должен только презирать врагов. А ты как думаешь?

Вайс ответил убежденно:

– Я своих врагов ненавижу.

– Правильно, – одобрил Барч. – Правильно говоришь.

Вайс, глядя ему в глаза, сказал:

– Я знаю, кому я служу и кого я должен ненавидеть. – И, почувствовав, что не следовало говорить таким тоном, спросил озабоченно: – Как ты себя чувствуешь, Барч? Я хотел бы встретиться с тобой потом, где-нибудь на фронте.

Барч произнес уныло:

– Что ж, возможно, конечно… – Потом сказал раздраженно: – Не понимаю русских. Чего они хотят? Армия разбита, а они продолжают воевать. Другой, цивилизованный народ давно бы уже капитулировал и приспосабливался к новым условиям, чтобы продлить свое существование…

– На сколько, – спросил Вайс, – продлевать им существование?

Барч ответил неопределенно:

– Пока что восточных рабочих значительно больше, чем нам понадобится…