Щелкунчик и четыре королевства - стр. 21

Мари осторожно повернула ключик в замке и бережно открыла ларчик.

– Ох! – воскликнула она.

Внутри обнаружился крохотный механизм: весь покрытый бугорками цилиндр в окружении миниатюрных шестерёнок. Шестерёнки пришли в движение; цилиндр медленно стал вращаться. Металлические зубчики один за другим задевали выступы на цилиндре, расположенные строго в определённых местах, – и рождалась похожая на перезвон колокольчиков мелодия.

– Да это же музыкальная шкатулка! – обрадовалась Мари. Шкатулка наигрывала песенку, да такую милую, что девочка себя не помнила от восторга. – Это вы сами смастерили? Для меня?

– Именно, – подмигнул Дроссельмейер. – Твой папа однажды сказал мне, что каждый поршень, каждый клапан и каждое вращающееся колёсико рассказывают мастеру свою собственную историю. А я хочу, чтобы эта музыкальная шкатулка напоминала тебе о родителях, маленькая Мари. Они тебя очень-очень любили. И ты, слушая эту песенку, помни: их любовь по-прежнему живёт в тебе.

Мари порывисто обняла Дроссельмейера – крепко-крепко.

– Спасибо, – прошептала она.

Старик потрепал её по волосам.

– Не бог весть что, – вздохнул он. – Но всегда пожалуйста!

Мари благоговейно разглядывала музыкальную шкатулку. Какая красивая – просто чудо! И ещё более затейливая, чем любые часы, большие и маленькие, над которыми работали в мастерской её родители.

– Ах, если бы я тоже умела мастерить такие вещицы! А вы меня научите? – спросила девочка с надеждой.

– В чём в чём, а уж в этом-то я разбираюсь неплохо, – отозвался Дроссельмейер. – Ты хочешь научиться изобретательству?

Мари энергично закивала:

– Ужасно, ужасно хочу!

– Значит, научишься, – заверил Дроссельмейер.

Мари просияла и оглядела мастерскую со всеми её вращающимися колёсиками и тикающими устройствами. Девочке казалось, что всё это магия, не иначе.

И этой магией она твёрдо вознамерилась овладеть.

Время в усадьбе Дроссельмейера летело быстро. Шли месяц за месяцем. Зимние снега растаяли, сменились прохладными весенними ливнями и тёплыми летними ветрами. Мари попривыкла к новой жизни. Она быстро убедилась, что дядя Дроссельмейер управляет хозяйством словно отлаженным механизмом. Завтрак, обед и ужин, уроки и даже свободное время подчинялись строгому расписанию. Но Мари не возражала. Слуги к девочке были неизменно добры, а упорядоченность ей даже нравилась. Она всегда знала, чего ждать.

Тяжелее всего было ночью, когда в тишине Мари оставалась наедине со своими мыслями. Она отчаянно тосковала по маме с папой. Спала она урывками – или не спала вовсе. Её мучили кошмары, в темноте она звала родителей – а отвечало ей только эхо. Но слугам она не жаловалась – чтобы её не посчитали неблагодарной.