Щелкунчик и четыре королевства - стр. 12
– Так и я тоже! – усмехнулся мистер Штальбаум. – Мы с тобой идеальная пара!
Но Клара всё ещё медлила.
– Ну пожалуйста, – с надеждой воззвал мистер Штальбаум. – Один только танец. В честь Рождества.
Клара сдалась и кивнула. Она приняла руку отца, и тот повёл её в центр залы. Но едва струнный квартет заиграл следующий вальс, как в груди у девочки снова стеснилось. Какая знакомая мелодия – слишком, слишком знакомая, такая красивая и завораживающая… просто невыносимо.
Это был любимый мамин вальс.
Внезапно Кларе захотелось убежать с этого праздника куда глаза глядят. Все ведут себя так, как будто ничего не произошло. Но ведь произошло же! Мамы больше нет. Как они могут веселиться без неё?!
Клара резко развернулась и кинулась бегом вверх по ближайшей лестнице.
– Клара, милая, подожди!.. – взмолился мистер Штальбаум.
Но Клара даже не обернулась. Ей было просто необходимо выяснить, что мама оставила для неё в ларчике.
Задевая на бегу пышные юбки дам и фраки кавалеров, перепрыгивая через ноги детей, девочка добралась до балкона, проходящего вдоль всей залы. Оказавшись на самом верху, Клара свернула налево и прошла сквозь громадные двойные двери, уводящие прочь от праздничной суеты. Здесь гостей встречалось не много; пробежав мимо них, Клара нырнула в ещё одни двери и оказалась в прохладной полутёмной библиотеке.
Облегчённо вздохнув, девочка тяжело прислонилась к стене. «Вдох-выдох, вдох-выдох», – диктовала она себе. Острая боль, накатившая от звуков любимой маминой мелодии, постепенно отступала. Комок в груди таял. Сюда гости не забредали. Она одна.
На спинке парадного кресла в углу угнездилась сова. Птица заухала на девочку; жёлтые глаза мерцали в лунном свете, струящемся из ближайшего окна. Клара с любопытством поглядела на сову, а затем прошла через очередные двери в ту самую комнату, которую про себя считала самой удивительной и волшебной во всей усадьбе Дроссельмейера: в его мастерскую.
– Крёстный? – окликнула Клара.
Неясное эхо голосов из парадной залы прокатывалось по мастерской от стены к стене, заглушённое жужжанием, тиканьем и пощёлкиванием. Вращались шестерёнки, ходили ходуном клапаны. Повсюду, аккуратно рассортированные по кучкам, лежали безделушки и сувениры со всего света. Здесь, в окружении стрекочущих механизмов и отлаженных приборов, Клара всегда чувствовала себя как дома. Здесь ей всё было понятно.
Сова снова ухнула и вспорхнула в воздух. И приземлилась на верстак в противоположном конце комнаты, за которым, склонившись, сидел сам хозяин усадьбы – в безукоризненном костюме, смуглокожий, с буйной гривой седых волос. Он поднял глаза на сову, затем на Клару. Улыбнулся. Один его глаз прикрывала повязка, зато второй, тёмно-карий, искрился добротой.